«Обморочный невроз», как это называет Юнг (а мы скажем: «шаманская болезнь»), – нечто связанное с процессом формирования в душе ребенка новой структуры, которая однажды должна была быть осознана. Вот как это конкретно получилось: «Приблизительно тогда же со мной произошло еще одно важное событие. Я шел в школу… как вдруг в какой-то момент меня охватило чувство, будто я только что вышел из густого облака и теперь наконец стал самим собой! Как будто стена тумана осталась за моей спиной, и там, за этой стеной, еще не существовало моего „я“. Теперь же я знал, что оно есть. До этого я тоже существовал, но все, что случалось, случалось с тем „я“. Раньше со мной что-то делали, теперь это я делал что-то. Переживание было очень важным и новым: я обладал властью».

В тот момент Юнг еще не «осознал аналогию между чувством власти и чувством владения сокровищем» (ибо, как было сказано, напрочь забыл о своем секретике). Но связь между тем и другим, несомненно, существует. Вот только надо бы поточней уяснить, кто именно «обладал властью»: тот, кто «уходил в природу», или тот, кто хотел «быть добросовестным»? Посмотрим: «кажется тогда же» (в 1887 году, когда ранним летом начался невроз, а потом прорезалось новое «я») Карл гостил в доме одного знакомого их семьи и получил выговор от хозяина за какой-то (неважно) своевольный поступок. «Я был крайне огорчен, признавая, что сделал именно то, чего меня просили не делать, а значит, заслужил выговор. И тем не менее меня охватила ярость: как этот толстый, невежественный и грубый человек посмел оскорблять меня. Мое „я“ ощущало себя взрослым человеком, обладающим чувством собственного достоинства, человеком уважаемым и почтенным. Но контраст с реальностью был столь очевиден, что в какой-то момент я остановил себя: „А кто ты, собственно, такой? Реагируешь так, будто ты бог весть какая персона! И ведь сам понимаешь, что он совершенно прав. Тебе едва двенадцать, ты школьник, а он отец семейства, богатый, влиятельный человек“».

Положим, «я, остановившее себя», – это школьник. А кто здесь второй («ся», как мы говорили в другом месте3)? Вот ответ: «важная персона – человек, которым нельзя пренебрегать, столь же уважаемый и влиятельный, как хозяин дома. Этот „второй“ был пожилым человеком, он жил в восемнадцатом веке, носил туфли с пряжками и белый парик». Юнг приводит пару случаев, когда буквально отождествлял себя с человеком 18-го века и предполагает, что ощущения связаны с рассказами о его деде Карле Густаве Юнге (старшем). А может – с легендой о том, что настоящим отцом этого деда был сам великий Гете (прабабушка, мол, согрешила с поэтом).

Как бы то ни было, мальчик в тот момент понял: «Во мне две личности, два разных человека, живущих в разное время». И это его не обрадовало: «Я пребывал в крайнем замешательстве, мой мозг не справлялся с этим. Наконец я пришел к неутешительному выводу, что сейчас я все-таки всего лишь младший школьник, который заслужил наказание и должен вести себя соответственно возрасту. Тот другой, похоже, совершенная бессмыслица».

И все же «тот другой» явно действовал в Карле, вот полюбуйтесь: «В один из летних дней того же 1887 года я вышел из школы и отправился на соборную площадь. Небо было изумительным, и все вокруг заливал яркий солнечный свет. Крыша кафедрального собора, покрытая свежей глазурью, сверкала. Это зрелище привело меня в восторг, и я подумал: „Мир прекрасен, и церковь прекрасна, и Бог, который создал все это, сидит далеко-далеко в голубом небе на золотом троне и…“ Здесь мысли мои оборвались, и подступило удушье. Я оцепенел и помнил только одно: сейчас не думать! Надвигается что-то ужасное, то, о чем я не хочу думать, к чему не смею приблизиться. Но почему? Потому что совершу самый страшный грех».