Райнер лишь улыбнулся в ответ. И подумал, что любая другая особа женского пола снова отругала бы за такие слова. Но Арабелла обычно славилась благоразумием в самооценке. Хотя вот с грудья что-то её зацепило. Или она просто кокетничает? Райнер никак не мог понять. И от того ему было лишь интересней.

Из примерочной выглянула модистка, уточнив:

— Больше ничего мерять не хотите?

— Нет, — немного задумавшись, ответила Арабелла.

— Уверена? — переспросил Райнер. — Тебе ж вроде понравилось. Зачем откладывать обновление гардероба? Взгляни хотя бы.

Не понятно, шутит он, подначивает её, как часто делал, или говорит всерьёз. Модистке девушка всё же кивнула и та понятливо скрылась в примерочной, шурша тканями. Но прежде, чем уйти, Арабелла спросила мужчину, повернувшись к нему лицом:

— Ты правда думаешь, что мне стоит так… демонстрировать… — ведьма никак не могла подобрать слова. В голове всё всплывали комментарии Бертрана в сторону её гардероба. Арабелла своего тела никогда не стеснялась, но, кажется, за неё стеснялся жених. Он очень не любил, когда она дополнительно подчёркивала какие-то свои прелести. Общество давно перестало быть излишне пуританским, допустим достаточно высокий уровень внешней вольности, особенно для бальных платьев. Однако Бертран, предпочитавший контролировать при выходе в свет гардероб своей невесты, жил, как ей порой казалось, одной ногой в прошлом веке.

— Я считаю, что ты можешь носить то, что тебе нравится, — спокойно ответил Райнер. — Но лучше то, что тебе идёт. А идут тебе как открытые декольте, так и строгое, застёгнутое под горло. Потому, выбирай по ощущениям.

— Ещё бы не шло… — пробубнила из примерочной модистка, думая, видимо, что её не слышно за тонкой перегородкой, — с такими-то формами, что не надень…

Арабеллу одновременно взяла гордость за свои выступающие части тела, но и смущение накатило. Она округлила глаза и хлопнула ими, а Райнер задорно улыбнулся и кашлянул, скрывая смешок. “Похоже на недавнюю фантазию про бельё, — подумала ведьма, поддерживая улыбку, — вот прямо настолько же неловко и смешно получилось. Практически, как заказывала!”

Померяв ещё два ансамбля, Арабелла решила всё же больше пока ничего не покупать. Она поняла, что не уверена, как будет себя чувствовать в этом. Являясь потомственной ведьмой, девушка предпочитала привычные тёмные тона. Но часто добавляла какую-то яркую деталь: шарфик, отделку шляпки, перчатки, брошь. Потому ей даже понравилось то чёрно-красное платье, что выбрал Райнер. Оно вроде бы было тёмным, но красные воланы совершенно меняли образ. А вот одеваться во всё яркое Арабелле не привычно.

— Очень зря, милая, — вынесла вердикт модистка, когда девушка, стоя в последнем третьем наряде, высказала свои опасения. — Яркие цвета лишь ограняют вашу внешность, а не затмевают. Конечно, нужно осторожно. Ибо нельзя переборщить и удариться в вульгарность.

Кивнув в знак согласия с самой собой, женщина откланялась и поспешила к новым покупателям, скрывшись за отгораживающими ширмами. Райнер с Арабеллой остались почти наедине. Она стояла напротив, покусывая губу, а он делал вид, что не рассматривает это действо.

— Слушай… — начала было Арабелла, но махнула рукой и уже даже развернулась к примерочной.

— Спрашивай же. Вижу, тебе неймётся, — хохотнул адвокат и зачем-то поправил галстук. Ведьма вопросительно подняла бровь, мол, почём видишь? — На лице написано. Ты очень знаково кусаешь губы, когда что-то тебя гложет.

— Гложет? Нет, ничего столь серьёзного, — поспешила успокоить его занервничавшая Арабелла.— Просто вот мысль крутится в голове, всё возвращаюсь к ней. К тебе это не имеет отношения.