– Кто без стыда, пусть первым бросит камень, – процитировал брат Вальтеоф. – Так говорил Спаситель.

– Без греха, – поправил Сельван товарища, который проигнорировал его замечание.

– Ты явился показать варварам путь к монастырским реликвиям, – продолжал Вальтеоф. – Но, как видишь, взять у нас нечего.

Замешательство скандинавов уверило меня в том, что они не понимают наш разговор. Зато брат Мертон прекрасно понимал каждое слово. Круглые щеки повара дрожали от потрясения. Он в растерянности переводил взгляд с одного участника беседы на другого.

– Неужто это и правда Вульф? – не мог поверить он своим глазам. – Всего четырнадцать дней назад вы двое пришли и сказали, что он мертв.

– Нашим надеждам не было суждено сбыться, – ответил Сельван с мрачной гримасой. – Дьявол пробудил его обратно к жизни.

– Скверну нелегко искоренить, – изрек Вальтеоф. – Как говорит Спаситель.

Насколько мне известно, Спаситель никогда не говорил таких слов, но на этот раз Сельвин не стал исправлять соратника. Никто из них не испытывал желания углубляться в тему, так как могло возникнуть немало вопросов о событиях, предшествовавших вынесению мне смертного приговора, а об этом они предпочли бы не распространяться.

– Если остальные ушли в Эофорвик, почему вы втроем остались? – поинтересовался я.

Причина присутствия повара была очевидна: его деятельность необходима для выживания двух других монахов. Ни Сельвин, ни Вальтеоф не были приспособлены к такому полезному занятию, как приготовление пищи.

– Мы сами вызвались остаться, – кротко произнес Вальтеоф, – чтобы присмотреть за монастырскими владениями, принадлежащими Господу.

– Так вот почему скандинавы обнаружили тебя дрыхнущим в постели аббата Этельберта?

Брат Сельвин строго посмотрел на товарища, который, проведя рукой по лысой макушке, скорчил недовольную гримасу в попытке защититься от нападок.

– К утру я, естественно, собирался вернуться в привратницкую.

– Быть может, ты надеешься, – продолжал я, – что Этельберт останется в Эофорвике, и ты сможешь навсегда занять его место? – Я перевел взгляд с Вальтеофа на Сельвина. – А ты получить пост его писца?

Писарь и не подумал мне возразить. А Вальтеоф оказался менее сдержанным.

– Ты здесь больше не имеешь никакого влияния, Вульф. В общем-то ты никогда его не имел. А Ярвис теперь далеко.

– То есть он в Эофорвике вместе с остальными?

Вальтеоф презрительно улыбнулся, уловив в моем голосе облегчение.

– Тебе не стоит так беспокоиться о брате Ярвисе в данный момент. Как думаешь, что скажут твои новые друзья, узнав правду о том, кто ты такой и что натворил?

Я покосился на Ильву, которая вновь проявила интерес к монахам. Брат Сельвин решил проявить инициативу и обратился к воительнице:

– Ты являешься предводительницей этой стайки дикарей, но поскольку ты понимаешь наречие саксов, позволь предупредить, кого ты пригрела под своим крылом, язычница. Думаешь, Вульф – безобидный мальчик, который поможет тебе запустить руки в церковную сокровищницу? Нет, он – пособник дьявола, воплощенное зло. В нем гораздо больше от волка, чем от человека. В его венах течет звериная кровь!

Меня охватила волна гнева. Холодная луна отражалась в заклепке на ножнах, торчавших из-под локтя Ильвы. Не успев толком подумать, я схватил костяную рукоятку ножа. Три длинных шага приблизили меня к Сельвину на расстояние вытянутой руки. Лезвие скользнуло по его ключице и оставило кровавую полоску на грубой ткани рясы.

Крик монаха в одну секунду остудил мой пыл. Я покачнулся и отступил. Сельвин приложил руку к ране. С выражением триумфа на лице он посмотрел на окровавленную ладонь.