– Другая истина заключается в том, что от боли не убежишь, она будет, как бы ты ни старался, – это плохая новость. А хорошая – боль обязательно сменится радостью, нужно лишь немного потерпеть. – Андрей Михайлович почесал бороду. – Выходит, что радость – это всего‑то отсутствие печали. И одно никак не может без другого.

Сергей нахмурился.

– К чему это?

– Да к тому: чтобы что‑то понять, нужно найти этому противоположность. Так? И если рыба, находясь в воде, не способна осознать, что она окружена водой, пока ее из воды не вытащат, то как ты можешь понять, что мы внутри Бога? Откуда меня тогда должны вытащить? Из жизни?

– Андрей Михайлович, хочу признаться, вы интересно все рассказываете, только зачем? – уверенно произнес Сергей. – Зачем вам приходить ко мне, платить деньги за то, чтобы я послушал идеи об истине? Ваши громкие заявления о своем божественном существовании?

Посетитель задумался и застучал пальцами по мягкому подлокотнику кресла. Удары были беззвучными, глухими, но активными. Чуть погодя подключились и ноги. Он одновременно дергал всеми конечностями, пока неожиданно не замер. Андрей Михайлович посмотрел на Сергея исподлобья и повел головой, так, будто у него продуло шею.

– Ты когда‑нибудь бывал в летнем лагере «Салют»?

– При чем тут это?

– Ответь: да или нет?

– Это было давно, кажется мне было двенадцать! – с подозрением ответил Сергей. – Только подумать, прошло около двадцати шести лет, я уже и забыл, что бывал там.

– Медведица, – добавил мужчина. – Быстра речка, скажу, просто так не поплавать, особенно когда ты слабый подросток

Сергей задумался, вспоминая свое детство: как он играл в футбол в лагере с приятелями, как ходил в лес за дровами для пионерского костра и как впервые танцевал на дискотеке с девочками. Тогда ему приглянулась девочка по имени Катя, его первая любовь.

– Истиной можно назвать и тот факт, что ребенок сильно зависит от взрослых. – Гость растекся по скользкому креслу, почувствовав превосходство над Сергеем. – Вот почему каждому человеку стоит как можно скорей повзрослеть и сепарироваться от них, а с другой стороны, нас так воспитывали, что мы просто заточены под необходимость быть зависимыми от чужих приказов и безукоризненно подчиняться им. Стоит услышать речь в приказной форме, как тут же отключается любое стремление к свободе. Будто приказ – это пульт управления человеком. – Он усмехнулся от своего сравнения. – И это не мудрено: нам так тщательно прочистили мозги с первого класса, что в зрелом возрасте приходится проделывать солидные усилия, чтобы очиститься от вшитых обществом программ. Но вот это уже не истина, это вера. Понимаете?

– Андрей Михайлович, для чего мне это нужно знать? Зачем мне ваши идеи о вере и истине? Просто объясните, для чего, в конце концов, я тут стою и слушаю ваши поучительные дифирамбы?

– А разве не за этим приходят к тебе на прием? Разве люди платят тебе, прошу заметить, немаленькие деньги не для того, чтобы ты их просто слушал с умным лицом, делая пометки у себя на листке? – Он кивнул на планшет.

– Мои клиенты приходят, чтобы с чем‑то справиться, – заметил Сергей. – Решить для себя важные вопросы, разорвать, скажем, негативные паттерны поведения. – Он попытался не моргать. – Вот вы с чем хотите справиться? Что хотите решить?

– Ты меня, вообще, слушаешь? – надавил Андрей Михайлович. – Я же тебе говорю – я обнаружил внутри себя Бога. БОГА! – На его лбу выступила глубокая морщина поперек бровей. – Вот тебе, кроме того раза в летнем лагере, приходилось общаться с Ним или, не дай бог, играть Его роль?