По дороге домой он забежал в магазин и купил краску для волос. Он надеялся, что мать куда-нибудь отлучилась, и он успеет покрасить волосы, прежде чем она увидит его таким. Его ожидания не оправдались: мать вышла навстречу, как только услышала поворот ключа во входной двери, и уже включила свет в прихожей.

– Здравствуй, родной, – мать нежно обняла его. – Почему ты вчера ничего не поел?

– У Стёпки поел досыта, больше не хотелось, – сказав это, сделал попытку быстрее прошмыгнуть в ванную, но мать схватила его за руку.

– Постой-ка, – встревоженным голосом она задержала сына и приподнялась на цыпочки, присматриваясь к его волосам. – Боже мой, да у тебя виски седые! И вокруг глаз морщинки. Что случилось, сынок? – В её взгляде было столько страха, что Николай поспешил успокоить мать.

– Ничего у меня не случилось. Просто старею.

– Да, это в двадцать шесть лет-то?!

Мать пошла вслед за сыном, который отправился мыть руки.

– Сыночек, скажи правду, ну пожалуйста! Вчера с утра у тебя был нормальный цвет волос. Что произошло? Мать не давала закрыть дверь в ванную.

– Я тебе честно говорю: ничего у меня не случилось. Позволь закрыть дверь, я хочу в туалет.

Мать покорно отошла от двери, но уходить не собиралась. Как только он вышел, вновь кинулась к нему с расспросами. Николай, понимая, что она не отстанет просто так, решил соврать.

– Ольгу помнишь? – он сел на своё место за столом в ожидании ужина.

– Скворцову, светленькая такая?

– Да. Она ушла к другому.

– К кому?! …Вы же вроде с ней расстались?

– К одному придурку, ты его не знаешь. А я, дурак, даже о женитьбе начал думать…

– Вот стерва! Ну и очень хорошо, что она до свадьбы раскрылась. Ты правду говоришь?

– Мам, когда я тебе врал?

– И ты из-за этой дуры так расстроился, что поседел? – мать нежно обняла сына. – Плюнь ты на них! Зачем они тебе нужны?

– Я и наплевал. Сначала расстроился, потом подумал – и наплевал. Давай кушать, мам, умираю с голоду. Как поживает Семён Николаевич?

– Хорошо. Спрашивал, почему ты не пришел на его день рождения. Я сказала, что ты очень занят на работе.

– Правильно сказала. Зачем я там вам буду мешать? А поздравление я ему по ватсапу послал.

– Ничего бы ты нам не помешал! Поел бы вкусненького, а то ни на один вечер тебя нельзя одного оставить. Вчера вот голодным лёг.

– Мам, ну что ты! Я совсем не голодный был.

– Сынок, ты действительно из-за Оли расстроился?

– Да. Не столько расстроился, сколько обидно стало. Я к ней с душой, а она…

Мать тяжело вздохнула, раскладывая еду по тарелкам. Она поверила сыну и была огорчена. Когда-то её саму оставил муж, и боль от душевных ран была ей хорошо знакома. За ужином она не утерпела и вернулась к старой теме.

– Такие обманщицы, сыночек, не стоят того, чтобы ради них нервы мотать, – мать наставляла сына, который молча ел суп и думал о своём. Он лишь изредка посматривал на мать, давая понять, что весь во внимании. Поев, Николай встал из-за стола.

– Всё было вкусно. Мам, я тебя понял, из-за этих дур нервы больше мотать не буду. А волосы я покрашу, не переживай.

Николай сдержал обещание. Вечером, выйдя из ванны и высушив волосы феном, он продемонстрировал матери чистые, блестящие волосы, среди которых не было ни одного седого, правда, морщинки возле глаз никуда не делись.

Дни потянулись за днями. Уже прошло больше месяца после начала игры в «рулетку», друзья не встречались, ссылаясь на занятость. Они лишь перезванивались, да и то – не разговаривали подолгу. Между ними возникла какая-то отчуждённость. Вскоре Степан на полгода улетел в Нью-Йорк на творческие семинары. Друзьям он сообщил об этом лишь перед посадкой в самолёт.