Джордж остановил его.

– Стоп, – засмеялся он, – хватит на сегодняшний день, продолжение оставь на завтра!

Лакей, приняв важный, серьезный вид, отошел.

– Твой пустой желудок стонал всю ночь и просил пищи, – продолжал Джордж, – ты должен в данный момент умирать с голоду. Пойди на веранду, мой друг, и вели подать себе завтрак; выпей за наше здоровье бутылочку вина, отец разрешает!

Эти слова вернули улыбку на лицо Стопа. Ему не требовалось дважды напоминать о пустом желудке, и он быстро направился к дому с целью вознаградить себя за потерянное время.

В этот момент Джон Малькольм заметил Казиля и сделал ему знак подойти.

– Благодарю, дитя мое: ты привел мне сына целым и невредимым и этим заплатил мне долг, теперь мы квиты!

– Господин, – прошептал Казиль, став на одно колено перед стариком и по индусскому обычаю положив его руку на свою голову, – я обязан вам жизнью и до тех пор, пока не пролью свою кровь за вас, останусь вашим должником…

– Кто знает, дитя мое, – возразил сэр Джон, – кто знает, что готовит нам будущее. Не исключено, что скоро настанет день, когда мы будем нуждаться в твоей преданности. И тогда, я надеюсь, мы найдем тебя, не так ли?

– Я буду с вами в тот день, господин! – поспешно заверил Казиль.

Джон Малькольм с Эдуардом ввели Джорджа на веранду и проводили в тщательно убранные комнаты, обычно предназначавшиеся для самых дорогих гостей. Это были комнаты с широкими окнами, украшенными индийскими шторами, пропускавшими свет и в то же время рассеивающими солнечные лучи, с паркетным полом и бамбуковой мебелью.

Джордж Малькольм, следуя английскому обычаю, прежде всего умылся, разогнав остаток усталости; затем, переменив одежду, спустился с Эдуардом к отцу, ожидавшему их в столовой, где был накрыт стол с самыми изысканными кушаньями.

Усевшись за стол, Джордж почувствовал аппетит, не уступающий аппетиту Стопа. Он отрезал кусок сочного бифштекса, потом – ветчины. Утолив голод, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Ну вот, теперь можно и поговорить.

– Сын мой, – сказал Джон Малькольм, – у меня давно уже вертится на языке вопрос.

– Какой, батюшка?

– Почему ты явился к нам только сегодня? Согласно донесению Казиля я ждал тебя вчера и уже начал беспокоиться, намереваясь сегодня утром идти с Эдуардом тебе навстречу… Что же явилось причиной опоздания?

Джордж улыбнулся.

– Милый батюшка, – ответил он, – вы не ошиблись! Я действительно еще вчера должен был быть у вас. Но странное приключение, непонятное для меня, помешало быть у вас вовремя.

– Какое приключение?

– Сон, длившийся сутки!

Сэр Джон сделал жест удивления.

Джордж продолжал:

– Да, батюшка, я спал ровно двадцать четыре часа, и к тому же в непригодном для сна месте.

– Где же это?

– В развалинах храма Шивы, на горе Беома.

– В развалинах храма Шивы? – переспросил отец.

– Да, батюшка.

– Как ты попал туда?

– Сильный ураган вынудил меня искать убежище. Там я и заснул.

– И спал сутки?

– Да… Заснув в одиннадцать часов вечера, я проснулся примерно в то же время на следующую ночь.

– Странно. А что было со Стопом?

– Спал так же, как и я.

– А Казиль?

– Думаю, что и он спал, как и мы, хотя он уверяет меня, что не смыкал глаз.

– Что же делали носильщики в течение этого долгого сна?

– Они ожидали, пока мы проснемся.

– Рядом с вами?

– Нет. Ничто в мире не могло заставить их войти в развалины храма, настолько силен был их страх.

– И ничто не потревожило эту летаргию?

– Ничто, кроме приятного сновидения… И если бы у меня была надежда, что сон повторится, я бы променял его на самую прекрасную действительность.

– Вероятно, в этом сновидении была женщина?