– Джессика Милтон, я хочу жениться на тебе. Хочу встречать вместе рассветы и провожать закаты. Хочу по очереди готовить завтраки и спорить, кому мыть посуду. Я много чего еще хочу, и на этот раз тебе от меня никуда не деться. Поэтому спрошу только ради приличия: ты выйдешь за меня замуж?

Она уткнулась лицом в букет, собираясь с силами. Было видно, что ее трясло от всего происходящего. Однако, открыв заплаканные глаза, Джессика прокричала четкое «Да!»

– А вот это уже интересно… – Мигель скептически хмыкнул, глядя на это все, ведь он совсем не ожидал, что его несостоявшаяся невеста выходит замуж.

Видеопросмотры заняли слишком много времени, и Мигель удивился, когда взглянул на часы. Уже вечерело, а это означало, что мать давно вернулась с кладбища, и пора было бы самому прогуляться к фамильному склепу. Однако прежде чем выключить ноутбук, он зацепился взглядом за текстовый файл. Бегло изучив его глазами, Мигель не мог поверить неожиданной удаче, которой просто необходимо было воспользоваться. Переговорив с Рамоном и поручив ему достать кое-какую информацию о незнакомке, Мартинес покинул дом.

Серый небосвод, затянутый грозовыми тучами, стремительно темнел, опуская на город зловещие сумерки. Небольшое местное кладбище всегда было мрачным и тихим, а сейчас под раскатистый звук грома оно выглядело еще и ужасающим, на каждом углу веяло могильным холодом. Плохая погода набирала обороты, дождь срывался крупными каплями. Атмосфера полностью соответствовала паршивому настроению молодого человека.

Парень шел медленно, убрав руки в карманы и прокручивая в голове одни и те же образы: теплота рук отца, которые всегда заключали в крепкие объятия при приветствии, сменилась мертвенной окостенелостью остывшей плоти; добродушная улыбка и знакомый аромат парфюма превратились в безмятежный грим и запах крематория; а чуть слышимые слова: «Мигель, сынок… Все будет хорошо» остались легким фоном шокирующей новости: «Мы сделали все, что могли… Франко Байо Мартинес умер»…

За чувством душевной боли парень и не заметил, как ноги привели его к нужному месту. Выйдя из состояния транса, Мигель не торопясь оглядел знакомый частный мавзолей, в котором находился семейный склеп. Могилы влиятельных людей всегда можно было сразу распознать, ведь такие же большие сооружения располагались рядами, и каждому был присвоен номер, как любому дому на обычной улице.

Поглаживая пальцами небольшой железный замок, парень прикрыл глаза, позволяя дождю безжалостно хлестать по лицу. Сомнения в правильности действий одолевали его, но Мигелю было необходимо узнать, что за конверт передал Брендон, и интерес этот увеличился стократно после полученной информации о нем. Раскаты грома и сверкания молний эффектно дополняли оглушительный крик матери, проносящийся в голове. Образ женщины, стоящей на коленях, умытой собственными слезами и умоляющей не совершать ошибок, лишь больше разгонял жар по телу…

«– Мигель, я умоляю тебя! – захлебываясь в рыданиях, Мануэла пыталась вцепиться в одежду сына, но безуспешно. Ее прикосновения вызывали лишь приступ раздражения. – Пожалуйста, отпусти прошлое! Отца не вернуть!

– Не вернуть… – произнес парень равнодушно, не обращая внимания на слезы матери. Мигель сжал стальной хваткой ее запястья и отшвырнул женщину от себя, как вещь, приказав помощникам, чтобы те увели Мануэлу.

– Это их дело! Пусть эта тайна будет погребена, Мигель! – Крик матери затерялся за захлопнутой дверью, лишь подстегивая жгучий интерес, желание все выяснить…»

Открыв глаза, Мигель вытащил из кармана небольшой ключ и бездумно пялился на него какое-то время. Отец учил прощению, учил милосердию, но его смерть повернула механизм восприятия в другую сторону. Желание поскорее узнать всю правду руководило Мигелем, как марионеткой, и вот – щелчок ключа в замочной скважине, лязг металла о камни.