Так значит, у неё получилось. Вышло вновь сработать передатчиком энергии и силы, только теперь для сына. И он воспользовался новой возможностью с лихвой, судя по всему, интуитивно ощущая свои способности и понимая, что выброс такой силы её убьет, этом методом избавился лишь от тех, что были далеко, а вот огонь его дракона, значит, не мог причинить ей вреда. Только сжег всех злодеев. И то, что на ней было одето.

Прикрывшись детской рубахой, девушка вернулась к карете и содрала штору, в которую и закуталась, возвращая одежду ребенку, кое-как на нем завязав. Его дракон вырвался слышком быстро, и как обычно в таких случаях, потом проще было выбросить все, чем починить, но пока цель была не одеться нормально, а прикрыть наготу. Что они успешно и сделали.

Потом на автомате проверив пульс у своих стражников, и выяснив, что выживших все же пятеро, включая смельчака со стрелой в груди, Эммили затащила при помощи сына их, практически всех беспамятных, в карету, а сама уселась управлять ею рядом с ребенком, хотя никогда раньше не делала ничего подобного. Тот не отходил ни на шаг. Хотя и не выказывал страха. Наверное, как всегда переживал за маму. Вздохнув и передернув плечами, стряхивая застывший страх и желание убивать, Эммили поцеловав сына, вернулась к своему обычному состоянию

Вспомнив рассказы дедушки Эвира о том, что лошади умнее извозчиков будут и в любой опасной ситуации придут домой, она расслабила поводья, следя, чтобы не сошли с дороги в лес. А на поворотах полагалась на память животных. Её совсем не смущал их внешний вид и тот факт, что позади стонут раненные бойцы. На душе был полный штиль. И лишь отголоски радости, что теперь она может быть проводником для сына, обеспечивая его мощь, а значит и безопасность.

Аман же смотрел только на двух прекрасных черных коней, что тащили нагруженную карету. Его любовь к животным – единственное, что делало его похожим на обычного ребенка. Но вновь Эммили нашла плюсы в том, что он не такой как все. Жестокая битва, похоже, не сильно затронула её сына.

И это гораздо лучше, чем если бы он получил психологическую травму на всю жизнь.

Когда карета подъехала к замку, во дворе было не протолкнуться. Ещё бы. Полураздетая окровавленная новая госпожа с таким же сыном, привезли полную карету первоклассных воинов без сознания. Тогда Эммилия даже не думала о том, во что выльется этот её поступок. Лишь понимала, что нужно помочь раненным, которые защищали её и её ребенка ценой своей жизни.

Во дворец вызвали лекарей, от услуг которых и для себя и для Амана она отказалась. Зато гора из едва живых стражников нуждалась в помощи как никогда.

Коротко рассказав о происшествии главнокомандующему, Эммилия прошла мимо застывших с открытыми ртами госпожи Альи и Эдварда во дворец. Попросила Эльму подготовить ванную и ужин. И только когда осталась одна, смогла выдохнуть. Искупав сына и смыв с себя пепел, чужую кровь и пыль, постелила постель. Разбитая губа ныла, но было терпимо.

Голова Амана лежала на её коленях, Эммилия тихонько пела ему колыбельную с Земли, гладя по волосам и смотря в одну точку. Теперь, когда ей снова не нужно бояться за его жизнь, паника схлынула совсем, и к ней вернулось привычное безразличие.

Вопросы, что они обсуждали с Айвери, она конечно не забыла. Но справедливо рассудила, что они подождут до завтра. Вражеские воины настигли их примерно в обед, пока они собрали всех раненных, пока лошади нашли дорогу к дому (дедушка Эвир был несомненной прав), оба солнца уже зашли за горизонт. И ей, и Аману нужно отдохнуть. О воинах тоже есть кому позаботиться.