Обсуждения не затихали и на переходной станции. Так в толще Сорфитовых долин назывались пешеходные тоннели между транспортными магистралями государственного назначения. Таги пояснили это неудобство предосторожностью против возможных врагов или диверсантов. Таким образом, никто из пограничных районов не смог бы, спрятавшись в карете, проехать прямиком к столице.

Немного подтрунивая над Пасбелем, который шел рядом, Кремон продолжал доказывать преимущество одного боевого заклинания, приноравливаясь к коротким шагам своего собеседника. Остальные особи почетного караула растянулись длинной цепочкой по узкому тоннелю. Самый крупный сорфит с пятью таги вырвался далеко вперед, а его коллеги пыхтели где-то сзади беседующей парочки. А самым последним двигался Татил Астек. Видимо, он порядочно устал от разговоров, а может, ему, как ответственному Эль-Митолану, предписывалось идти замыкающим в колонне.

Все началось с того, что идущий впереди таги вдруг отстал от своих товарищей, а потом и резко остановился, внимательно при этом присматриваясь к своду. Видимо, его магические способности как раз и отличались возможностью просматривать горные породы и то, что он рассмотрел, ему очень не понравилось. Он тут же включил левитацию, приподнимая свое тельце вверх, и лишь начал движение назад, как на него сверху обрушилась многотонная каменная плита. Грохот падения перекрыл хруст раздавленного таги, тем более что и сзади громыхнула точно такая же плита, отсекая Кремона и Пасбеля от всей колонны полностью.

Первым начал действовать таги. Понимая, что от его коллеги-колдуна под плитой не осталось ничего живого, он выпустил туда самый максимальный по силе удар-таран, намереваясь как можно быстрей пробить преграду. Да еще при этом успев выкрикнуть одно слово:

– Ловушка!

Кремон и этого сделать не успел, так как немного растерялся из-за брызнувшей ему прямо в лицо крови раздавленного таги из почетного караула. Он лишь провел руками по глазам, как поверхность под их ногами резко ушла в сторону и они провалились вниз. Да не просто провалились, а сразу оказались обернуты чем-то толстым, скользким и противным. Словно попали в желудок огромного животного. К тому же этот желудок стал моментально наполняться какой-то тошнотворно-вонючей жидкостью.

– Прожигай! – еще успел скомандовать Пасбель Мортек, как их падение кардинально изменилось. Теперь вонючий «желудок» явно катился по наклонной плоскости или желобу, и таги с человеком закрутились, закувыркались в мерзкой жидкости, теряя ориентацию от вращения и сознание от едкого запаха.

Но даже в такой невероятной обстановке оба колдуна продолжали действовать. Конечно, не холодным оружием – порезали бы друг друга, как котят, – а магическим. Да еще и короткого действия. Как ни кувыркалась скользкая и упругая ловушка, но уже через пять секунд после начала падения в ней стали появляться многочисленные дыры, еще через пять она лишилась почти всей своей вонючей жидкости и стала просто сползать по покатому желобу. А еще через такое же короткое время оба колдуна проделали достаточное отверстие и вывалились наружу.

Но все равно опоздали, так как их сразу обернул ослепительный кокон очередной ловушки. Пасбель и здесь проявил инициативу:

– Ставь «зеркало»! – и тут же с сожалением выкрикнул: – Ох! Ты же ему не обучен!

Но сам он оградил себя чем-то похожим на гибкое зеркало. Теперь весь кокон сместился на него, но тут же стал выстреливать в стороны длинными и ветвистыми молниями красного цвета. А со всех сторон послышались стоны и ругательства. Зато Кремон теперь смог существенно освободиться для ответной атаки, да и рассмотреть тех, кто пытался их захватить. В большой пещере стояли широким кругом до двух десятков сорфитов и таги и сосредотачивали все свои усилия на удержании странного и никогда человеком не виданного кокона. Только вот, похоже, Пасбель Мортек знал эффективную защиту против такого оружия. Возможно, она заключалась в создании некоей «структуры отката». Многие стоящие в кругу получали удары молний и начинали пошатываться. Мало того, освободившись от сковывающего его кокона, Кремон поставил вокруг себя самую сильную защиту и тут же перешел в атаку, отбросив все сомнения по поводу невмешательства во внутренние дела чужого государства. И не задумываясь о природе сложившейся ситуации. Надо было сражаться и спасать свои жизни. И надеяться на спешащую к ним подмогу.