– Я думаю вам не понравится если свидетелями нашего разговора будут все ваши соседи, – сказал второй полицейский и показал на слегка приоткрытую соседнюю дверь.

–Проходите, – вздохнула я, и шире распахнула входную дверь, пропуская непрошенных гостей.

Всё это время Герман стояла молча, о чем – то напряженно размышляя, движение мысли проступало на его лице:

– Юлька, если что за тобой есть, ты лучше мне сразу скажи. Я быстренько позвоню знакомому адвокату. Без адвоката ни в чем не признавайся, – шептал он мне по пути в комнату.

– Можешь успокоиться, я чиста как слеза младенца, – также шепотом ответила я.

В комнате мы все расселись и полицейский задал мне вопрос:

– Скажите, Юлия Алексеевна, кем приходится вам Скачко Петр Олегович?

Я подумала, но никого с такой фамилией не припомнила. Поэтому я пожала плечами и ответила:

– Ни кем, среди моих знакомых человека с такими данными нет, а родственников я не имею.

– Как так, совсем не имеете? – удивился полицейский.

– Не имею. Я сирота, – ответила я.

– Я при исполнении служебных обязанностей, поэтому должен поинтересоваться: куда же делись ваши родители? – спросил полицейский.

– Умерли, когда я была ещё совсем маленькой. Вырастили меня дедушка и бабушка по отцовской линии, сначала умерла бабушка, а пять лет назад умер и дед. Других родственников не имею, по крайней мере я о них ничего не знаю. В гости к нам никто из родственников не приезжал, мы тоже ни к кому не ездили, – объяснила я.

Мне не хотелось первому попавшемуся полицейскому рассказывать свою грустную историю, которую я знаю со слов моей бабушки. Мои родители в браке никогда не состояли, моя мать в роддоме написала отказ от меня и сбежала в неизвестном направлении. Отец, через месяц после моего рождения, признался своей маме – моей бабушке, что у него родилась дочь. Дед с бабушкой приложили невероятные усилия, чтобы забрать меня домой. Отец моим воспитанием себя не утруждал, продолжая вести свободный образ жизни. Когда мне было пять лет, однажды ночью я проснулась от крика. Кричала бабушка, ей позвонил друг отца и сообщил, что мой отец погиб, покоряя очередную горную вершину. Он занимался альпинизмом и во время очередного подъема сорвался в ущелье. Его так и не достали, поэтому даже могилы его нет. Бабушка и дед стали моими опекунами. Они вырастили меня, помогли получить образование, а потом неожиданно умерла бабушка, мы с дедом остались одни на всем белом свете. Теперь нет и его, я иду по жизни сама.

Дед и бабушка, как я теперь понимаю, относились ко мне своеобразно. Нет, меня не обижали, но как бы правильно выразиться, они были ко мне равнодушны. Со мной никогда не разговаривали по душам, не целовали на ночь, если я прибегала с улицы со слезами, то единственное, что я могла услышать: «значит сама виновата, нечего себя жалеть, до свадьбы заживет», поэтому лет с пяти, если разбивала коленку, то неслась к Геркиной маме, которая и попричитает, и пожалеет, обработает ранку и при этом подует на неё, чтобы не было так больно. В то же время одевали меня очень хорошо, денег явно не жалели. Любые игрушки, а позже и гаджеты покупались по первому моему требованию. Мне были доступны любые поездки на отдых за границу, любые кружки и курсы. За это я очень благодарна своим старикам, но того, что называется семьей я не имела, поэтому я хочу выйти замуж и создать нормальную семью. Но помня горький опыт моих родителей, ищу надежного человека, который будет для меня опорой.

Воспоминания увели меня далековато от реальности, я задумалась и не сразу поняла последнюю фразу Никифорова: