– Ты же его не видела!

– Мне хватило твоего рассказа. Это вы с Костиком (это Лидочкин муж, артист) живете в романтическом кретинизме, один со своим творчеством носится, другая в сентиментальный маразм впала! Костик разделил бы твои романтические бредни, но кто-то же должен жить в реалиях. Знай: хуже человека зверя нет. Если будешь об этом помнить, то неприятности обойдут тебя стороной. Он же мог сделать с тобой…

– И пусть, – нерешительно вставила Вера.

– Веруня, ты больна? С твоей тонкой, чувствительной натурой – пусть? Он мог оказаться бандитом, садистом, мерзавцем, и сейчас мы бы с тобой не сидели здесь, а бегали с Костиком по городу, разыскивая тебя вместе с полицией.

Лида не знала, как еще объяснить этой дурочке, что нельзя доверять первому встречному, да и Вера умом это понимала. Только надо убедить еще и свое сердце, которое с мощностью ураганного ветра отметало аргументы. Стоило вспомнить Сергея, как все ее существо восставало против Лиды, которая видит мир в серых красках, потому и ведет себя вызывающе, чтоб не трогали ее.

– Он хороший, правда, – неубедительно проговорила Вера.

– Детский сад! Цитирую: «Мужчина для женщины средство: целью бывает ребенок. Но что же женщина для мужчины? Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки». Фридрих Ницше. Вижу, не поняла. Поясняю: он игрок, играет с тобой и с собой. Это я и называю мазохизмом.

– Лида, я согласна с тобой, только поделать с собой ничего не могу. Я пропала. Я хочу его видеть, обнимать, целовать, хочу с ним… Ой, я, кажется, действительно сошла с ума. Не знаю, что мне делать.

– Для начала купи противозачаточные таблетки, – посоветовала Лида, как всегда предельно цинично, и загасила сигарету.

Прошло три дня, а Сергей даже не звонил. За три дня Вера прошла путь от клинического счастья до клинического уныния. Она замирала от каждого стука в дверь, будь то дома или на работе, вздрагивала от звонков, по совету Лиды начала принимать противозачаточные таблетки. А ОН не появлялся. По утрам она перебирала гардероб, мучила ее одна проблема: что надеть. Около зеркала проводила столько времени, что мама догадалась: в жизни дочери появился некто особенный. А ОН не появлялся. Лида наблюдала за подругой с несокрушимостью психотерапевта, однажды так прямо и заявила:

– На тебя без слез смотреть невозможно. Шурик в таком же состоянии, пожалей перед праздником парня, а то не доживет.

Шурик, безнадежно влюбленный в Веру, на год младше, пишет стихи, которые печатают в местных газетах, внимательный до назойливости, умненький, на лице его то там, то сям вскакивает прыщ. Прибавить ко всему сутулую, долговязую фигуру… Нет, ни в какое сравнение с Сергеем не шел. Но ОН не появлялся.

С новогоднего вечера сбежала. Вера жутко устала, радости и праздничного настроения вся эта суета не принесла, а ухаживания умников-интеллектуалов, включая прыщавого Шурика, нагнали тоску зеленую. Дома она дремала, как вдруг зазвонил телефон, Вера взяла трубку, полагая, что это подруга:

– Лидусь, не ругайся, я…

– Вера, ты меня уже забыла?

Сергей! Мир сузился до телефонной трубки, моментально бросило в жар… Но спокойствие, только спокойствие.

– Я был в отъезде, прилетел пять минут назад… (Она простила тяжелые дни ожидания.) С наступающим тебя.

– Тебя тоже… (Постепенно начала приходить в себя.)

– Ты мне не рада?

– Почему? Рада. Просто устала, сегодня у нас был вечер.

Постаралась сказать с холодком в голосе, пусть знает. Он ее промучил несколько дней, пусть теперь тоже помучается. Мог позвонить и из другого города.