Наступила тишина.

– Ну, голубая балерина – ещё куда ни шло… – задумчиво сказала мисс Элен.

Фитч засмеялся. Посол засопел и отложил нож с вилкой.

– Ещё нам импрессионистов не хватало, – кисло сказал он. – В прошлом году, во время отпуска, Элен повела меня в Париже на выставку Манэ. Или Монэ? В общем, кого-то из них. Я, конечно, не знаток, но это же просто художественное хулиганство! Собралась кучка плохо рисующих людей с целью эпатировать публику. А несовершенство рисунка маскируют кричащими красками. Вот вам весь импрессионизм.

– Чего ещё ждать от французов? – сухо заметил Крайтон. Прозвучало так, будто от французов он всё же чего-то ждал и теперь в ожиданиях обманут.

– А что по этому поводу думает мистер Белозёров? – поинтересовался пресс-атташе.

Сергей пожал плечами. О новом живописном течении в России пока что знали мало. Были кое-какие газетные публикации, отзывы побывавших во Франции художников, – вот и всё.

– Меня в Италии учили классической живописи, – сказал он. – Да я и сам её с детства предпочитаю. Поэтому за мисс Элен можете не переживать, мистер Фитч, непременно узнаете. – Хихикнув, советник привстал и поклонился. – Но вообще-то каждый художник видит мир по-своему, – добавил он справедливости ради. – Стало быть, имеет право отступать от канонов, экспериментировать. Почему нет?

– Эксперименты, сэр, сплошь и рядом плохо заканчиваются, – назидательно сказал Мориер. – И вы, русские люди, знаете о том лучше других.

– Почему же?

– Вспомните своего императора Александра Второго, упокой Господи его душу. Освобождение крепостных крестьян – благое дело. В цивилизованных странах низшие сословия уже давно сбросили путы рабства. Либеральные послабления в общественной жизни и подготовка конституции сами по себе тоже прекрасные начинания. Но чем закончилось в России? Бомбами народовольцев и гибелью самодержца. Так и до революции недалеко. А если бы император правил страной традиционно, по примеру отца и деда, лишь понемногу отпуская вожжи, всё было бы по-другому. Вы согласны, мистер Белозёров?

Увы, доля истины в словах посла была. Не секрет же, что покойный император на излёте жизни и сам жалел, что поторопился с общественными преобразованиями. Но соглашаться с послом не хотелось, – напротив, разбирало желание осадить британца и посоветовать не лезть в чужой огород. И если бы не инструкции полковника Ефимова, Сергей кое-что послу сказал бы. Но теперь он лишь развёл руками и слегка улыбнулся.

– Россия… Не можем без крайностей, – сказал он, словно извиняясь. – Опять же от цивилизованных стран отстаём, что уж там. В Англии с Францией революции уже позади, а у нас, может быть, ещё впереди. Не дай бог, конечно.

Крайтон медленно повернул голову в сторону Сергея, льдисто блеснув моноклем.

– К счастью, нынешний император правит жёсткой рукой и вряд ли повторит ошибки родителя, – заметил он. – Насколько можно судить, революционное подполье в России разгромлено и больше не представляет опасности. Страна полностью стала на консервативные рельсы, и это нисколько не мешает её развитию. Новые заводы и железные дороги, твёрдые финансы, внутренний порядок и общественное спокойствие… Великобритания впечатлена, сэр.

«Настолько впечатлена, что плетёт заговор против государя…» Сергей мимолётно пожалел, что нельзя дать Крайтону по сопатке, – в лучших гусарских традициях. Вместо этого сделал задумчивое лицо.

– Так-то оно так… Заводы, фабрики, финансы, – это всё хорошо. Урожаи опять же из года в год растут. А вот насчёт внутреннего порядка и разгрома подполья… тут ещё бабушка надвое сказала. Я бы, к примеру, не был так уверен.