– После перевала встанем на ночлег – пояснял он.

Высота уже была за три тысячи и всю группу зверски мутило. Организм совершенно не понимал, что от него хотят, и вместо системной акклиматизации, мы все набирали и набирали высоту. Сказалась безалаберность Сатьявана, и полное неумение разумно прокладывать маршруты. Желание вписаться в сроки графика, стало для нас роковым. Для всех подобное восхождение было впервые, и мало кто что понимал в тонкостях процесса.

Перевал пролегал на высоте пяти километров триста метров. Водитель умудрился поднять нас с трех километров за час. В голове назревал атомный взрыв; группа была в полных дровах. Сатьявана ничто не брало, и он сердобольно пожелал нам сделать бхастрику. Это мощная дыхательная практика. Выйдя из машины, большинство группы старались эвакуировать остатки желудка. Я внял совету и прокачал пранаямой организм. Стало совсем плохо. Наступила отморозка – полное безразличие к происходящему. За перевалом открылось плоскогорье, и на небе взошла огромнейшая луна. Вокруг – ни души. Я чувствовал себя полным лунатиком из потустороннего мира.

Гостиница была на четыре пятьсот, но до нее еще было километров сорок. В машину загрузили стонущие тела, и началось самое сложное. Это сложное заключалось в попытке выжить. От полной амнезии, инсульта и удушья спасло пение. Неожиданно Санчес, дай Бог ему здоровья, запел. Пением это было сложно назвать, но пели все. Началось с «призрачного и последнего мига», а закончилось «эх ухнем»! Вспомнили всю советскую эстраду и русские народные песни. Что-то в этом было залихватски правильным! По ровному плоскогорью на высоте пяти километров под круглой луной несся поющий джип! Романтика! Это было самое разумное в сложившихся обстоятельствах лекарство для души и духа…

Ночью я сражался за жизнь своих подопечных. Гостиница была на удивление комфортабельной. Кроме неё вокруг ни одного поселка или стойбища. Шива расставил гротескные декорации. Появлялось ощущение полной иллюзорности происходящего. Мои подопечные громко стонали и норовили покинуть этот мир. О себе думать было некогда. Требовалось подтаскивать и оттаскивать тела к унитазам. Поить аспирином, цитрамоном и китайскими таблетками от горняшки. Откачивать и возвращать в сей мир. Лучше всего помогал цитрамон. Утро настало неожиданно, но слава Шиве, все были живы.

Облако

Зар с Ником стояли на вершине столовой горы Мангуп-кале. Открывавшийся простор завораживал душу. Вдалеке виднелось Черное море. Вернее, море смотрелось в белесоватой дымке, и сливалось с небом без видимой линии горизонта. От этого казалось, что корабли плывут по небу.

– В чем смысл волшебства жизни? – спросил Ник.

– Смысл во внутренних преобразованиях.

– Это я слышал, но мне сложно найти во всех этих понятиях практический смысл. Как мне эту метафору перевести в конкретное действие?

– Хорошо – ответили гуру.

– Видишь вон-то облако?

– Вижу.

– Оно сейчас растворится.

Зар закрыл глаза, сосредоточился, постоял минуту, вздохнул и как кот потянулся от удовольствия. Ник наблюдая за облаком, неожиданно для себя осознал, что облако исчезло.

– Как ты это делаешь?

– Вот это я и пробую тебе объяснить.

– И что, я тоже могу это делать?

– Можешь, если поймешь базовый принцип функционирования пространства.

– Это какой еще принцип? – озадачился Ник.

– Все, что внутри, то и снаружи!

– Так, значит, я должен найти облако внутри себя, его там растворить, и оно растает в небе?

– Да, где-то так.

– Так можно работать со всеми проблемами, в том числе и с болезнями? – догадался Ник.

– Конечно. Единственное, что следует не забывать, с болезнью следует договариваться. Энергии болезни должны пойти на исцеление или другие смыслы. Здесь весь вопрос в прощении себя, а также, в осознании урока и сосредоточении на новом будущем. Естественно, что все проблемы следует решать внутри и, как следствие, они решаются снаружи.