Они с Эриком шли по нескончаемым коридорам, где стены были разбиты на ячейки, в каждой – захоронение, от пола – до высоченного, метров в семь, потолка.

Были ячейки побольше и поменьше. Были захоронения вне стен – как саркофаг розового мрамора у Майкла Диксона. Но и таких саркофагов было в этом гигантском мавзолее десятки. Потемкин с Редвудом стояли у тяжелой чугунной цепи, отделявшей саркофаг мировой знаменитости от общего зала. На постаменте лежали два букетика квелых полузавядших цветов.

– Видели бы вы, что тут творилось, когда Диксон умер, сэр! – Эрик взглянул на Потемкина, проверяя, насколько интересна тема. Убедился, что интересна, и продолжал: – Одних автобусов телевизионных для прямой трансляции, со спутниковыми антеннами, – штук пятнадцать… А какие толпы осаждали кладбище! Сюда, где мы с вами стоим, никого не пускали из тех, кто не включен в список. А в списке – только члены семьи и близкие, около тридцати человек. Но знаете что? – Редвуд сделал хорошо отработанную драматическую паузу. – Самое интересное, что эти-то, из списка, сюда совершенно и не стремились. В первые дни после похорон еще двое-трое заходили, а после – никого… И на годовщину из заявленных пришли человек пять-семь, может.

Зато снаружи творилось в первые дни что-то невероятное. Горы цветов, подарки, открытки, игрушки… Люди часами выстаивали в очереди, только чтобы попасть к этой двери. Посмотреть сквозь стекло… А стекла тут цветные и непрозрачные, через них ровно ничего не видно. Так что были толпы, а теперь вот – никого и ничего, сэр.

– Хорошо, тут все понятно, – сказал Олег. – Редвуд, а теперь отвезите-ка меня в то место, где у вас дворец. Не знаю, как точно он называется… Там еще небольшой музей рядом.

– С удовольствием, сэр. Я так и считал, что вы захотите осмотреть музей.

«С чего бы это?» – подумал про себя Потемкин. А вслух сказал:

– Я там вообще-то бывал.

– Но это было еще до всего, – сказал Редвуд с доверительным видом младшего коллеги по сыску, делящегося ценной информацией. – До похищения кубка, я имею в виду, сэр.

– Да-да, – подтвердил Потемкин рассеянно, так как ни о каком похищении понятия не имел. – Кстати, расскажите подробности.

– Да, сэр, как старшему по званию. История такая: у нас этот музей – вроде бы небольшой, но вещи там бывают очень редкие. И хозяева стараются, чтобы тут все время появлялись какие-то сенсационные экспонаты. То из Италии, то из Франции… А тут примерно месяца полтора назад из Нью-Йорка привезли какой-то кубок. Ну вроде чаша. Ей лет тысячи полторы, может, две. Она – какая-то христианская святыня. «Антиохийский кубок» – так ее вроде называли, хотя у меня на это плохая память, сэр. Сам этот кубок был очень красивый – серебряный, на нем со всех сторон фигуры разные выпуклые.

– Так вы его вблизи рассматривали?

– Ну да! Мне Джинна, их сотрудница, его специально показывала, еще до установки. Кубок был в футляре. А футляр намертво приделан к массивной металлической подставке из нержавеющей стали. Не знаю, сколько весит, но я попробовал приподнять – с трудом получилось.

– Но у кого-то получилось… – сказал Потемкин задумчиво.

– Так точно, сэр. Недели две назад приходят работники музея утром – а кубка нет. И футляра нет, и подставки – вывезли… Большая неприятность. Все, приехали, сэр.

Грузовичок остановился на площади перед дворцом.

– Вы, вероятно, по поводу похищения антиохийского Потира? – Руководительница музея Айлин Меттль поправила очки, которые стоили, судя по всему, не одну сотню долларов. – Ужасное происшествие. Но ведь полиция уже занимается этим, я им все рассказывала.