Оба гостя поднялись на крыльцо. Раздался щелчок замка входной двери. Как только они пропали из виду, исчезнув за углом дома, я позволила себе ужасную ошибку. Руки ослабели, соскользнули с цепи ошейника, и Никки вырвалась из моих объятий. Ее прыжок вперед сопровождался предательским лаем.

– Никки! – захрипела я, бросаясь ей на спину.

Пауза.

Я замерла и вновь остановила дыхание, вслушиваясь в пустоту по ту сторону стены.

«Пронесло!» – посмела надеяться я, но меня варварски вырвали из пучины раздумий.

– Я сейчас, – раздалось едва слышно за углом.

«Никки! Твою…»

Распираемая желанием выкрикнуть пару надлежащих слов, я растянула рот в разные стороны, вплоть до победной боли в щеках и мышцах шеи.

Не поднимая головы, я уже ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Тот, что минутой ранее оставил машину на подъездной алее, выглянул из-за угла дома и тут же обнаружил меня в тени стен. Ему даже не пришлось блуждать взглядом в потемках, выискивая меня. Глупо было полагать, что два темных пятна на снегу, будет трудно заметить. Это был полнейший крах.

В тот момент я ненавидела все вокруг. И Никки, и этот дом, и родителей, которым внезапно нужны друзья, и этот чертов снег, забившийся мне куда только можно, и этих двоих…

– Привет, – зачем-то бросила я в пустоту.

Тишина. Он исчез.

Неужели минута позора позади?

Дверь в дом захлопнулась. Следом донесся звук шагов на ступенях лестницы.

На парне надето пальто черного цвета, длиной по бедро. Высокий воротник закрывает почти половину лица. Издали видны его темные глаза, опущенные к земле. Вьющиеся, черные, как сажа, волосы треплет порывистый ветер. Когда свет фонарей перестал достегать молодого человека, его фигура почти слилась с окружающим меня мраком. Я слышала, как трещит снег под подошвой его ботинок. Он неумолимо становился все ближе и ближе.

– Привет.

– Я Вилл.

«Я хочу домой! Зачем я сюда приехала. Сидела бы себе, спокойно, в квартире, смотрела телевизор… Нет же! Нужно было тащиться в эту глушь! К этим…»

– Джон.

Ветер внезапно стих. Меня словно выбросило в открытый космос. Ни шороха, ни шелеста. Даже не слышно моего дыхания. Это совсем не похоже на то, что случилось в Парнасе, когда я увидела его. Я боялась, что страх и оцепенение вновь возьмут верх надо мной, но этого не случилось. Кажется, я стала менее чувствительна. Теперь меня не так просто взять.

Я взглянула в глаза собеседнику и разлепила замерзшие губы, с целью ответить хоть что-то адекватное, но не смогла произнести и слова.

– Очень приятно, – продолжил он.

Его голос – низкий, тихий, спокойный. Говорил он так, будто мы были старыми знакомыми, которые не виделись несколько лет, и вот, между делом, решили разговориться.

После того, как он умолк, воздух вокруг нас остался наполненным миллионами электрических разрядов. Я слышала их треск.

– Взаимно, – выдумала я, наконец, несложный ответ.

Сдавленный смешок.

Его глаза чернее черного. Не отражают абсолютно ничего и поглощают свет, словно черные дыры.

– Мило, – парень бросил взгляд куда-то в сторону.

«А?»

Сообразив, о чем ведется речь, я обернулась. На снегу подло оставался отпечаток моего тела.

– Идем в дом.

Что с его глазами? Пронизывающие, внимательные, немного настороженные и вместе с тем бесстрастные. Никогда прежде я не сталкивалась с людьми, про которых говорят «у него тяжелый взгляд». Теперь я не верила тому, что видела в ночь пожара. Реальность перестала походить на кошмарный сон и это вызывало смешанные чувства.

Я опустила голову и сделала вид что стряхиваю снег с рукавов. На что он смотрел в тот момент, я даже думать не хотела. Чем бы я не была ему обязана, бежать по первому зову я точно не буду.