Я стараюсь держаться подальше от танцпола, который битком набит извивающимися и конвульсирующими пьяными и обкуренными телами. Заказываю на баре стакан апельсинового сока из пакета и устраиваюсь на высоком стуле.

Меня врезает в барную стойку почти сразу же, да так сильно, что ребра трещат. Сок проливается на стойку и на платье. Какой-то парень со всей дури влетел в мою спину и прямо по ней и сползает на пол.

Я одной рукой придерживаю отбитый бок, а другой роюсь в сумке в поиске бумажных салфеток, когда чьи-то сильные руки хватают этого парня за грудки и швыряют в сторону танцпола.

– Ты на кого батон крошить решил, мудак недоделанный? – слышу я знакомый глубокий голос и холодею изнутри. – Я тебе сейчас башку оторву и ее же оттрахаю.

– Лекс, уйди, – рычит второй не менее знакомый голос. – Сюда иди, да? Эй ты, сюда я сказал!

Я с ужасом наблюдаю, как Лекс разворачивает явно дизориентрованного парня спиной к себе и толкает его вперед, а Феллини тут же встречает его ударом колена под дых. Бедолага сползает на колени и скорчивается в нелепой позе.

В следующий момент клуб наполняется таким ором, что даже заглушается бьющая по мозгам музыка. Толпа парней несется к танцполу, расталкивая всех на своем пути. Их человек пять или семь. Я вжимаюсь в стойку, чтобы меня не снесли. Не знаю, куда деться.

– Вы че, суки борзые, охуели? – орет один из подбежавших и с размаху бросает хук в Феллини.

Тот пригибается резко, уходит от удара, бьет в солнечное сплетение несколько раз, удерживая в захвате руку нападающего, хлестко и жестко.

Феллини и Лекс не сговариваясь встают спиной к спине, мажут взглядами по парням, которые обступают их.

– Слушай, а их не дохуя? – шутливо спрашивает Лекс, подняв перед лицом сжатые кулаки и принимая стойку как на ринге.

– Да пошли они на хуй, – выплевывает Феллини.

– На хуй, так на хуй, – соглашается Лекс и блокирует кулак, летящий ему в лицо.

Он выкручивает руку парня, похожего на гопника, и тот, поскуливая падает на колени. Мне кажется, я слышу хруст костей… Мамочки.

С другой стороны удар за ударом отбивает Феллини: последнему нападающему на него прилетает подошвой кроссовка прямо по лицу. Я закрываю рот руками, когда вижу, как кровь вместе с зубами парня брызгают на пол. Еще один таки успевает дотянутся до челюсти брюнета – тот только сцепляет зубы и просто кидается на обидчика.

С рыком валит его на пол, оседлывает, зажимает корпус ногами и начинает молотить его голову и лицо кулаками. Так обычно отбивают мясо кулинарным молотком. И брызги так же летят. И на меня тоже попадает. Меня словно парализует страхом.

Лекс ударом кулака под челюсть укладывает в нокаут очередного противника и начинает оттаскивать от уже полутрупа Феллини.

— Хорош уже, — шипит сквозь сжатые зубы. — Он уже не боец. Пошли. Сейчас еще набегут.

– Отпусти! – вырывается брюнет. – Лекс, отпусти!

— Хоре, я сказал, – орет Лекс и вдруг встречается со мной взглядом. – Ты сейчас ему черепушку как арбуз расколешь, и что потом?

– Блядь!.. – Феллини со психом расслабляется, дергает руками и смотрит прямо на меня. – Не такая, привет!

— Смотри-ка, Феллини, – Лекс состряпывает гримасу почти мультяшного удивления. – Не такая по клубам у нас шастает. Вот это да! Значит, такая все-таки. Пойдем покараем ее. Пора на коленочки и прощения просить.

– Эй, вы че тут творите?! – охранник появляется вовремя для меня, но не вовремя для лежащих на полу парней.

Я соскальзываю с высокого табурета, приземляюсь на шаткие шпильки и, как могу, быстро, мелкими перебежками несусь в противоположную от места битвы сторону, к черному выходу.