— Вы «пальчики» Аракеляна прихватили?

— Сейчас подвезут.

Грязнов вышел в соседнюю комнату и снял телефонную трубку.

— Привет, Константин Дмитриевич, узнал?.. Ну так вот, он самый. Клюнуло. Клюнуло, говорю! Я твой списочек при себе всегда ношу. Считай, одна из вещиц у меня. Первая в списке... Не бойся, у меня как в сберкассе! Хо-хо-хо! Не все же банки коммерческие! Приеду.

Вернувшись в гостиную, где лежало тело Аракеляна, Грязнов некоторое время смотрел на него, потом обернулся к Самохину:

— А ты что скажешь, майор?

— Разборка, Вячеслав Иванович.

— Кого — понятно. С кем?

— А с чеченцами.

— Ну вот тебе! Чуть что — сразу чеченцы!

— Так ведь строгая работа. По ритуалу.

— А за что?

— Могли быть долги по старым авизо. Народец-то упрямый.

— Барахлишко проверил?

— Все, похоже, на месте. Деньги, документы, ключи, сигареты, зажигалка... Золотая, между прочим.

— Золотая зажигалка? Плюс золотая диадема с камушками. Опять же деньги в бумажнике из крокодиловой кожи, документы...

— А ведь точно! — улыбнулся опер. — Бумажник из крокодила. Как догадались?

— Миллионеров без крокодилового бумажника, Коля, не бывает. Или почти не бывает, — ухмыльнулся Грязнов. — Значит, уверен — чеченцы?

— А больше некому!

— И много их в «Метрополе» проживает?

— Семнадцать человек.

— Да... Чтобы справиться с Левоном, более чем достаточно. А ты, Николай, когда-нибудь видел, чтоб чеченец не взял денег, золотую зажигалку, не говоря уж о крокодиловом бумажнике?

— Не приходилось, — помолчав, смущенно ответил Самохин.

— Мне тоже не приходилось. Добавь, что они не только ничего не взяли, но еще оставили для нас с тобой подарочек, о котором ты сам уже прекрасно выразился: ни словами сказать, ни пером описать. А?

Самохин в ответ лишь гулко кашлянул.

— Значит, поступим так. Приготовь мне списочек всех зарубежных граждан-мусульман, проживающих или уже проживавших в гостинице. Это первое. А второе... Вот эту шкатулочку ни ты, ни твои ребята даже в глаза не видели. Почудилось вам. Примстилось, понял, Коля? А я ее с собой заберу. Что-то подсказывает мне, будто эта шкатулочка может увести нас совсем в другую сторону. Я тут посоветуюсь с одним умным человеком, и мы решим, что делать с ней дальше. А пока вы ее не видели, понял?

— Так точно. Нам всем троим примстилось, — серьезно ответил Самохин.

— Водителя «ауди», надеюсь, не отпустили?

— В дежурке. Чаи гоняет с моим Мишей Сироткиным.

— Буду в дежурке. Если что, там и найдешь...

Водитель имел непосредственное отношение к органам — это Грязнов определил с первого взгляда. Молодой, крепкий парень с простоватым лицом и чрезмерно внимательными глазами.

Вячеслав Иванович представился первым, протянул парню руку. Тот пожал и сказал:

— Платонов. Можно просто Вадим.

— Я прекрасно понимаю, Вадим, что вы мне будете рассказывать лишь то, что посчитаете нужным, но хотелось бы сразу, чтоб не терять времени, найти общий язык.

— Не понял, — улыбаясь, ответил парень.

— А чего ж тут не понять? На вашу работу просто так, со стороны, не берут. Требуется проверочка.

— Вы имеете в виду медицинское освидетельствование?

— Прекрасно знаете, о чем я говорю, — вздохнул Грязнов. — Ну ладно, давайте пока отвечать на вопросы.

— Спрашивайте.

— Когда вас прикрепили к этому Макклину?

— Как только поступила заявка. Возил его четыре дня. Сегодня — пятый. Но он так пока и не вышел. Вот и жду сижу. Попросили не уезжать.

— Далеко возили?

— В разные места.

— Рестораны? Казино?

— Лично я не подвозил. Мое рабочее время — восемь часов. С девяти до семи.

— Ошибочка выходит, Вадим. Десять часов получается. Вы плохо считаете?

— А разве у вас нет обеденного перерыва?