Где их таких берут, интересно? Будто сапоги тачает или, там, гвозди в стены забивает. Мне даже с ним как-то неуютно было, хоть он и не колдун совсем. Машина безотказная. Арбалет. Шагающая крепость. Любой приказ воспринимает одинаково: сначала составит план, потом посчитает расходы, потом выдаст результат, если эти самые расходы ему возместят. И никакого тебе благородного гнева, моральных терзаний, чести и совести. Таких стало неожиданно много за время моего затворничества. Может, об этом мне Бат и говорил тогда? А я еще норовил мимо ушей его слова пропустить…

Дознаватель затушил самокрутку о ладонь пленника и деловито наклонился к его лицу. Поправил маску и принялся за дело.

Прутьями, как можно было догадаться, секут. Они оставляли по телу странные зеленоватые следы. Уродливые мясистые цветы прикладывают к соскам и гениталиям. Я даже боюсь предположить, что они делают. Судя по воплям, причиняют невыносимую боль. Оранжевая пыль втирается в ступни и ладони. Эффекта я не понял, внешних изменений не произошло, а определить по воплям что-либо к тому моменту было очень трудно. И еще были белесые черви. Они копошились в миске под столом, но дознаватель пока их не трогал. После каждого своего действия он склонялся к лицу своей жертвы, оттягивал ему веки и зачем-то заглядывал в рот. И ни о чем не спрашивал.

Я забеспокоился и огляделся. Писарь сидел и скучал, ему происходящее странным не казалось. Значит, все идет как надо.

На ползающей по телу розе я отвернулся. Честное слово, клещи и раскаленное железо внушало меньший ужас, чем это ботаническое извращение.

– Сейчас он будет готов, – произнес дознаватель все тем же неизменным тоном и высыпал на лицо пленника горсть серой пыли. Тот закашлялся, глаза его выпучились, казалось, что он сейчас задохнется. А дознаватель тем временем стряхнул с тела жертвы мясистые цветы, ползающую розу и зеленые колючки. – Вы сами будете спрашивать, господин каптер?

Я отрицательно покачал головой, потом добавил:

– Присоединюсь, но позже.

Дознаватель кивнул и снова повернулся к жертве.

– Ты Симус Гарта Глорио Бакст, известный также под прозвищем Чурило?

– Да, – совершенно нормальным, без малейшей заминки или дрожи, голосом ответил пленный.

– Ты служил на верфи Хромая Собака?

– Да.

– Сколько раз ты ходил на барже за строевым лесом в Отмели?

– Четыре.

– Ты был причиной крушения?

Дознаватель бесстрастным голосом задавал вопросы, а пленный подтверждал все наши подозрения. Три дня назад баржа с лесом загорелась, врезалась в берег и разрушила пирс. Все бы ничего, но в этой аварии погиб инженер. С одной стороны все выглядело простой случайностью, с другой – чьей-то спланированной акцией. Причем с участием магии. Как назло, ни единого колдуна на Отмелях не оказалось. Так что приходилось пользоваться обычными методами активного дознания. Наш пленный на вопрос о крушении ответил уклончиво. Дознаватель удивился.

– Ты участвовал в организации крушения баржи?

– Да. И нет.

Мне было жутко интересно посмотреть на выражение лица дознавателя. Похоже, нашему пленному удалось то, что не удавалось больше никому. Дознаватель повернулся ко мне, его глаза сверкнули из-под маски какой-то неподдельной эмоцией.

– Это совершенно ненормально, – сказал он. – Здесь наверняка участвует магия, и мне нужно разрешение на использование крайних методов. Иначе я не ручаюсь за правдивость полученных сведений. Вы даете санкцию?

– А что это значит? – спросил я.

– После допроса пленный умрет, – ответил дознаватель. – Сразу или почти сразу. Допросить его иным методом будет невозможно.