Хотя логично было предположить, что в тридцатитысячном Городе молодые люди из пригородного района могут не знать многих товарищей из центра.

Да и на «армянский дом» никто не отреагировал. Не оправдались мои надежды.

– Чего молчишь?

– Ну… Понимаете… Эээ…

– Что, падла, язык в ж… засунул?! – злорадно протянул злыдень, угостивший меня плюхой. – А я говорю вам, это диверсант! Вяжем и тащим в комендатуру, не хрен с ним тут болтать!

– Да погоди ты, – осадил его командир. – Не тянет он на диверсанта. Ты же видел, какого они диверсанта повязали – натуральный кабан. А этот какой-то дрищ, тощий, невзрачный…

– И что – тощий? Они всякие бывают, диверсанты! Может, это такой секретный спецназ. Надо его быстро повязать, а то ща кэ-ээк прыгнет!

– Ага, из сугроба? Да на пять стволов? Вот ты Лёха фантазёр, блин… Ну так что, «диверсант», кто-нибудь в нашем районе может тебя подтвердить, нет?

Сослаться на Колю? Я даже фамилии его не знаю. Да и подведу я его и заодно всех прочих: там ведь так всё на поверхности, что пара вопросов и дело до муки́ дойдёт. А это гарантированно смертный приговор всем, кто хоть как-то причастен к этому злому делу.

– Нет, в вашем районе никого не знаю. В соседнем тоже. Но можно прокатиться в центр, и там…

– Я тебя понял, – оборвал меня командир. – А скажи-ка мне, дружок из центра… Какого гуя ты тут у нас гуляешь со стволом и боезапасом?

Вот он, этот нехороший вопрос. Если сюда плестись из центра пешком, уйдёт полдня. Признаться, что приехал на тракторе, значит сдать Колю. Тут наверняка на всю округу тракторов раз-два и обчёлся.

– На заправку шёл, за солярой.

– А куда соляру наливать собирался?

– В ж… закачать хотел, да? – гнусно хмыкнул злыдень-рукосуй.

– У меня бутылки были пластиковые, – не моргнув глазом, соврал я. – Когда вездеход услышал, побежал прятаться, потерял где-то по дороге.

Я кивнул в ту сторону, откуда пришёл. Там полно свежих следов вдоль колеи, а район поиска можно растянуть вплоть до АЗС.

– Понял. – Реакция на вездеход вопросов не вызвала, для горожан это своего рода норма. – А чего тогда от заправки идёшь, а не туда?

– Ну так… Все туда побежали. Как долго там всё будет, непонятно. Бутылки потерял. Ну и решил вернуться…

– Складно болтаешь, складно. А на что соляру менять собирался?

Ох ты… А вот это я не учёл. У меня с собой, по логике, должно быть что-то ценное на обмен! Сказать, что спирт нёс да обронил, когда бегал от вездехода? Нет, спирт – не пустые бутылки, наверняка пойдут искать. И выяснится, что там нет ни спирта, ни бутылок…

– Смотри, опять тянет, сука! – воскликнул злыдень, верно интерпретировав возникшую паузу. – Думает, сука, как ловчее соврать!

– Я хотел купить.

– В смысле «купить»? – удивился командир. – За деньги, что ли?

– Ну да. А что тут такого?

– Слышь… А ты тут с самого начала?

– Ну да.

– И не в курсе, что на заправках денег не берут?

– Ну… Я в общем-то в первый раз иду на заправку, думал…

– А ну – на землю! – Командир внезапно вскинул карабин и направил ствол прямо мне в грудь.

Все прочие без приказа повторили его манёвр и взяли меня на прицел.

– Ребят, вы чего…

– На землю, сказал! Мордой в снег, быстро!

– Помочь? – с готовностью предложил злыдень, подъезжая ближе и замахиваясь прикладом.

– Нет-нет, я сам…

Я лёг лицом в снег, как и было приказано.

Мне быстро связали руки капроновым шнуром, целый моток которого оказался в кармане у одного из патрульных, поставили на лыжи и повели в неизвестном направлении.

Вскоре мы свернули на неширокую улочку, заканчивавшуюся тупиком, и я увидел впереди двухэтажное кирпичное здание. Над входом висел внушительный кумачовый плакат с надписью «Комендатура».