– Вот незадача, – я покачал головой. – Похоже, вашему мальчику требуется шейный корсет.

Шар тем временем продолжал загружать что-то в систему. На экранах мелькали схемы станции, коды доступа, информация о заключённых.

– Что он делает? – Вейрон в ужасе наблюдал за действиями шара.

– Понятия не имею, – честно ответил я, отбиваясь от второго Санитара. – Но готов поспорить, что это не входило в ваши планы на сегодня.

По лаборатории разнёсся сигнал тревоги, красные лампы замигали по периметру.

– Он открывает все камеры! – закричал один из младших учёных, глядя на данные. – Отделение X, блокировка снята!

– Нет! – Ларсон бросился к консоли, пытаясь отменить команды. – Только не отделение X! Там содержатся самые опасные…

Его прервал внезапный толчок – вся станция содрогнулась, словно от взрыва. Свет моргнул и погас на секунду, затем включилось аварийное освещение.

– Что за хрень? – я схватился за край платформы, чтобы не упасть.

Шар оторвался от консоли и подлетел ко мне, проецируя серию изображений: карта станции, мигающая точка в тюремном блоке, стрелка, указывающая направление.

– Ты хочешь, чтобы я отправился туда? – догадался я. – Что там?

Шар показал изображение гуманоидной фигуры с яркой зелёной точкой внутри – точно такой же, как у меня.

– Ещё один носитель Праискры? – я не поверил своим глазам. – Там, в тюрьме?

Подтверждающее мерцание.

– Чёрт возьми, – я повернулся к учёным, которые всё ещё находились в состоянии шока. – Похоже, вы, парни, упустили нечто важное в своих исследованиях. У вас под носом был ещё один… как вы это назвали? Носитель Праискры?

– Невозможно, – прошептал Ларсон. – Мы бы знали…

– Очевидно, нет, – я схватил униформу одного из младших учёных, который пытался сбежать. – Я одолжу это. Мой нынешний прикид слишком привлекает внимание.

Быстро натянув лабораторный халат поверх своих лохмотьев, я подхватил ID-карту учёного, висевшую у него на шее.

– Доктор Эван Рейли, – прочитал я. – Надеюсь, вы не обидитесь, если я ненадолго стану вами. Обещаю не испортить репутацию… слишком сильно.

– Вы не сможете выбраться, – Ларсон попытался сохранить хотя бы видимость контроля. – Станция переходит в режим изоляции при любой тревоге. Все шлюзы блокируются, корабли обездвиживаются.

– Не беспокойтесь о нас, док, – я натянул защитные очки, чтобы скрыть светящиеся глазницы. – У меня есть чувство, что мячик уже продумал этот момент.

Как по команде, шар выпустил последний луч в консоль, и на всех экранах появился обратный отсчёт: 30:00, 29:59, 29:58…

– Что это? – спросил я.

– Протокол самоуничтожения, – в ужасе прошептал Вейрон. – Он активировал защитный протокол станции!

– Ого, – я присвистнул. – А ты не шутишь, да, мячик? Полное уничтожение доказательств.

Шар мерцнул и направился к двери лаборатории, которая теперь была разблокирована. Я последовал за ним, обернувшись на пороге:

– Было приятно познакомиться, джентльмены. Советую найти способ покинуть эту научную утопию в ближайшие… – я глянул на экран, – двадцать девять минут.

Коридоры станции погрузились в хаос. Аварийное освещение придавало всему происходящему сюрреалистический оттенок. Учёные и технический персонал в панике бежали к спасательным шлюзам, сотрудники службы безопасности тщетно пытались восстановить порядок.

И среди всего этого беспорядка – я, полуразложившийся труп в лабораторном халате, с защитными очками и ID-картой доктора Рейли, крадущийся вслед за светящимся шаром к тюремному блоку.

– Надеюсь, у тебя действительно есть план, – пробормотал я шару, который уверенно вёл меня через лабиринт коридоров. – Потому что блядский получасовой таймер до взрыва – это немного экстремально даже для того, кто уже умер.