Звонок Ивана застал Войтеха в тот момент, когда удалось задремать, вырвал из такого долгожданного мира сновидений и окунул в реальность, состоящую из жуткой головной боли, тошноты и летающих мушек перед глазами. Войтех и хотел бы отказаться приехать, но точно знал, что Иван при случае – а если его не будет, то сам создаст этот случай – все растреплет Саше, а та будет волноваться и ругать Войтеха за то, что ничего ей не сказал. Наверное, можно было бы придумать какую-то другую причину, почему он не может приехать, но для этого нужно было иметь возможность думать, и думать быстро, а ее у Войтеха не было. Поэтому он встал, плеснул в лицо холодной воды, выпил целых три таблетки практически бесполезных обезболивающих и поехал к Ивану. Машину брать не стал, вызвал такси. Если Сидоров прицепится к этому факту, всегда можно сказать, что его машина в ремонте. Иван, конечно, начнет иронизировать, что следовало покупать нормальный автомобиль, а не чешский автопром, то бишь автохлам, который ломается даже новый и на гарантии, но на это Войтеху было плевать.

Когда такси остановилось перед домом, где снимал квартиру Иван, три таблетки немного притупили боль, не сняв ее, а лишь запрятав глубже, но Войтех, по крайней мере, мог соображать и воспринимать действительность. И в действительности, к его удивлению, в квартире Ивана обнаружилась та самая ведьма из Красного Яра, с которой они познакомились три с половиной года назад. И судя по ее лицу, что-то случилось именно у нее. В данном состоянии Войтех не мог сказать, что именно не так с ее лицом, но экстрасенсорное чутье подняло в нем голову из пучины мигрени, едва только он встретился взглядом с Эльвирой.

– Явился наконец-то, невесты на свадьбу быстрее собираются, чем ты, – проворчал Иван, впуская его в квартиру, но Войтех уже давно перестал обращать внимание на уколы Сидорова.

– Что у вас стряслось? – поинтересовался он, проходя в единственную комнату в квартире Ивана и стараясь не жмуриться от ударившего в лицо света.

Раньше Войтех никогда не был здесь, но даже в нынешнем состоянии не мог не отметить, что квартирку Иван себе подобрал как раз по характеру. Это была огромная студия, очевидно, чтобы не тратить время на хождение из комнаты на кухню, оформленная в стиле хай-тек. Или как там называется стиль, когда все вокруг настолько в стекле и хроме, что даже от дивана отражается свет лампы под потолком и безжалостно бьет по глазам, измученным мигренью? Войтеху стоило больших усилий не зажмуриться, но действие как минимум одной таблетки из трех тут же исчезло. Квартира находилась в старом доме, поэтому потолки здесь были соответствующие: метра три, не меньше. Из мебели – лишь небольшой кухонный гарнитур, на котором можно разве что разогреть готовую еду, чем готовить ее самому, огромный холодильник, диван, низкий столик перед ним, пара кресел, одно из которых было завалено какой-то техникой, компьютерный стол с еще большей кучей техники и плазма во всю стену. Очевидно, даже ел Иван за компьютером или перед телевизором, потому что обеденного стола Войтех не увидел.

– Садись, – велел Иван, кивнув на диван, где уже примостилась Эльвира, и Войтеху пришлось сесть рядом с ней, хотя удушливый аромат ее туалетной воды он учуял, едва переступив порог квартиры, и сейчас предпочел бы держаться как можно дальше. Сам же Сидоров занял свободное кресло и кивнул Эльвире. – Давай все по порядку с подробностями, а не с истериками, как мне рассказывала.

Эльвира тяжело вздохнула, и Войтех почти физически почувствовал страх, исходящий от нее. Если бы это было всего лишь безликое письмо в его почтовом ящике, он бы уже точно знал, что дело может оказаться как раз по части их института.