Они нападают на него без предупреждения, заголосив почти по-звериному: «И-ии!» и обступив со всех сторон – эти полоумные мужики в фуфайках. Набрасываются скопом, прыгают из снега, словно ползли всё это время рядом, по сугробам. Какая дикость! Телефон вместе с фонариком, выбит из рук и летит в снег. В вихре освещённых снежинок на мгновение Павел хорошо различает лица напавших: измождённые, как у скелетов, с синеватой кожей у век, у ноздрей и под шеей – там словно изнутри набухли гроздья чернильных пятен, особенно ярких на фоне белого снега. Их рты ухмыляются, расходятся сухие, шершавые губы, и снова раздаётся этот звук «и-ии», словно мужики забыли человеческую речь. Изо рта во все стороны брызжет слюна, зубов практически нет, а голые дёсны имеют такой же чернильный, тёмно-фиолетовый цвет, как и синюшные пятна на лице. «Они уже не люди!» – внутреннее понимание озаряет вспышкой, распространяясь холодом по позвоночнику.

Павел от спешной ходьбы и слабости весь взмок. И сейчас некстати от увиденного задрожал, теряя как драгоценные секунды, так и равновесие, ибо сразу двое мужиков резко бросились ему под ноги. Одного успел оттолкнуть, второй же ухватил за ноги снизу, и Павел, потеряв равновесие, упал в снег.

«Иии!» – издаваемый звук усилился, став громче, с явными нотами торжества в нём. «Вот же сука!» – мысленно воскликнул Павел, крепко разозлившись. Злость придала сил, поэтому смог избавиться от насевших с боков мужиков, лягнув обоих нападающих ногами по мягким, на удивление, словно бескостным коленям, тем самым оттолкнув их, намеревающихся уцепиться за куртку, чтобы, видимо, подхватить и тащить его. От удара те жалобно заверещали, издавая звуки, похожие на мычанье. Так удалось подняться самому. Но ещё двое мужиков, наседали, просто расставив в сторону руки, не пытаясь ударить, просто двигались напролом. Недолго думая, Павел изловчился и так двинул первому кулаком в челюсть, что тот, замахав руками, рухнул в снег. А следующего крепко ухватил за руки и, потянув на себя, ударил лбом по носу. Мужик истошно заверещал, на снег брызнула кровь вперемешку с чем-то густым и синим. Мужик отступил назад, и Павел не сразу понял, что держит в руках чужие бескровные руки по локоть, вместе с перчатками, а с обрывков кожи сочится не то фиолетовый гной, не то слизь. Завопив от ужаса, отбросил их в сторону и бросился бежать изо всех сил прочь.

И только на остановке, тяжко дыша, присел на скамейку, сжав руки в кулаки. То, что случилось, не укладывалось в мыслях, словно кошмарный сон наяву. Метель вместе с ветром неожиданно стихла – внезапно осознал Павел. И сразу накрыло страхом в предчувствии, что это точно не к добру. Оставаться здесь нельзя, нужно добраться до станции, а там? Что он будет делать дальше – Павел не знал, как и не был уверен, что дойдёт. Адреналин в крови спал, и Павел чувствовал полное изнеможение. Он с неохотой поднялся, осмотрелся и никого не увидел. Хотел было нащупать свой телефон в кармане, но вспомнил, что уронил его. Чертыхнулся сквозь зубы, понимая, что телефон уже не вернуть. Вздохнул и волевым усилием заставил себя идти. Каждый шаг Павла сквозь толстый слой снега давался ему с огромным трудом, отзываясь волной слабости и головокружением. Оттого ему хотелось плакать, но следовало двигаться, ибо другого выхода на данный момент у Павла не было.

Так, стискивая зубы и обливаясь холодным потом, он шёл вперёд, несколько раз останавливаясь, и, наклонившись, практически опираясь руками в снег, чтобы не упасть, переводил дыхание, зажмурившись, но отчаянно не желая сдаваться. Морозная тишина вокруг оглушала, Павел слышал, как сильно колотится в висках собственный пульс. И спешил подняться, чтобы сделать следующий шаг, а за ним еще один. Он и сам не заметил, когда ощутил сильный, словно обжигающий злобой взгляд, колко и болезненно впившийся ему спину. Вздрогнул, страшась обернуться, сглотнул вязкий ком в горле и, стиснув зубы, из последних сил побежал. Сверху тут же послышался громогласный, рокочущий хохот. Или то было не сверху, а со всех сторон разом?..