На экране ведущий, нахмурившись вел репортаж с уже знакомой мне трассы, рядом с ним стояла рыдающая девушка, а из покореженной Хонды спасатели пытались вытащить окровавленное тело.

– Он отвлекся буквально на секунду… попытался меня обогнать… всё произошло так внезапно… – девушка, дрожа всем телом буквально захлебывалась слезами.

– Уберите пожалуйста детей от экранов, эти кадры могут вас шокировать, – невозмутимым тоном продолжил ведущий. – Как утверждают очевидцы, водитель Хонды отвлекся буквально на секунду, но и этого, к сожалению, оказалось достаточно.

Повезли мы, значит, труп невесты, что окочурилась на днях. Увидела жениха и на радостях дала дубу, дуреха. Так считай и померла девственницей, не испытав радости плотских утех.

Вот мы везём её, значит, в моей битой «шестерке». Парень значит её, тот которого женить так хотели, и я сам, друг евонный в качестве водителя. До ближайшего села с похоронкой оставалось километров десять как вдруг я гляжу в зеркало заднего и вижу огни красно-синие. Ну думаю приплыли, два бухих мужика везут куда-то мёртвую бабу. Без и суда следствия в асфальт утрамбуют, да так, что никто не найдёт. Страшно мне стало.

Я влево значит принимаю, и они за мной, я – вправо они туды же. Снижаю скорость, и они тащатся. У своротка на село решил, что сейчас от них оторвёмся, но и тут эти гады за нами повернули. На подъезде к похоронке уж думал отвяжутся, но нет паркуются рядом с нами. Гляжу, а на крыше «четырки» гроб лежит красно-синий, ах ты думаю гробовозка сраная, чтоб тебе пусто было. А похоронщики вылезают и репу чешут, грят мол заблудились, да так сильно, что уместо одного трупа чуть на троих не заработали. Сволота.

Старое, иссохшее до костей тело разваливается на части маленькими кусочками. То ползуба упадет в раковину пока умываешься, то волосы рассыпаются пышным веером разлетаясь в разные стороны. Старение не происходит бесследно, ты каждый день шаг за шагом приближаешься к финишу и чем дальше идешь, тем тяжелее шагать, а в конце у тебя просто отваляться ноги, и ты упадешь.

Все мы падаем, чтобы потом не подняться, рассыпаемся, разлетаемся белым пеплом в разные стороны и исчезаем без следа.

Уходим в небытие и от этого не сбежать.

Тот новый год выдался странным. Обычно я в половину двенадцатого ложусь и уже без пяти дрыхну без задних ног. А тут, вдруг, понадобилось мне фаверк купить, большой такой на ракету похож. В общем под бой курантов выхожу я на задний двор, вытаскиваю эту здоровенную гадину на середину, достаю спички поджигаю одну, а руки трясутся как у бешеного кролика Роджера ну или алкаша забулдыги.

Короче, первая спичка падает под ноги в снег, вторая ломается едва зажегшись. С третей попытки получается у меня таки зажечь эту падаль. Пока горит фитиль я, знамо дело, пытаюсь енту дуру в снег воткнуть, но ракетница, падла эдакая, падает и стоять не хотит.

– Тьфу ты, сволочь богомерзкая, – говорю я, толкаю изо всех сил, а ента дрянь вырывается, поджигает мне бороду и летит прямо в поленницу в аккурат между сараем и домиком.

Пытаюсь сбить огонь с бороды руками, ни хрена не выходит, бросаюсь в сугроб, снег плавится, а борода все равно полыхает. Ну, думаю, старый в конец допился.

Кидаюсь к колодцу, сую голову прямо в лёд и вроде бы огонь утихает. Оборачиваюсь и понимаю, что уже полыхает сарай. Беру лопату, зачерпываю снег и пытаюсь тушить.

Спустя пару часов просыпаюсь в ожоговом, кругом грязища страшная, дымина стоит как у меня в сарае. Оглядываюсь, а это свиньи в белых халатах вместо того, чтобы меня лечить с сигарами в клыках играют в покер.