– Плащи,– сказал Данил.

Отъехав в тень, оба скинули плащи с пятиконечными крестами Святого Братства и заменили их зелеными накидками, которые запасливый Рудж прихватил из дома убитых монахов. Затем Данил внимательно осмотрел пардов и упряжь. Обнаружив на седельных сумах знаки Братства, светлорожденный соскоблил их, а соскобы натер землей, чтоб незаметно было.

Улочка вывела на рыночную площадь. Торговля почти закончилась, и всадниками никто не заинтересовался.

– Трактир,– Рудж указал на жестяную вывеску с изображением толстяка, прихлебывающего из кружки.

Данил поглядел, скривил губы, однако направил парда в указанном направлении. Выбора все равно не было.

В грязи перед раскрытыми воротами расположилось с полдюжины калек-попрошаек. Иногда Руджу казалось – таких в Хуриде больше, чем здоровых. Как будто кто-то специально уродовал людей и рассаживал вдоль дорог, словно чудовищные поганки. На всадников нищие взирали с полным безразличием. Рудж украдкой бросил на колени одного, слепого и без обеих ног, монету, возвращенную стражником.

Въехали в ворота. Прямо за ними, прислонившись к столбам, дремали два здоровяка с дубинами. Вернее, делали вид, что дремлют. Данил заметил внимательный взгляд, брошенный на него из-под сдвинутой на самые брови черной повязки.

– Сюда, сюда, господа путники! – К северянам, размахивая руками, бежал человек.

– Еда и ночлег,– сказал Рудж, стараясь выговаривать слова на хуридский манер.

– Все, что пожелаете! Пожалуйте сюда, пардушек ваших устроим. Ой хороши у вас пардушки.

– Хороши! – с нажимом произнес Рудж.

– Не извольте беспокоиться,– мгновенно поняв намек, отозвался хуридит.– У нас не воруют. Оплачено.

Пард Руджа фыркнул. На земле лежал человек. Голова его была в крови, но это не беспокоило ни их провожатого, ни парня с дубиной у ворот в стойла, в такой же черной головной повязке, как и на привратниках.

Покрытый жирной копотью потолок, до которого можно дотянуться рукой. Дюжина столов, на каждом – оплывающая салом свеча. Землистого цвета лица и кислый запах скверного пива.

Данил шагнул к ближайшему столу, и сидевшие за ним поспешно подвинулись.

Хозяин заведения уже спешил к ним. Наверняка ему сообщили о новых гостях.

– Хорошего вина и хорошего мяса,– распорядился Рудж.

– Сей момент, мой господин! Изволите остаться на ночь?

– Да.

– Господам приготовят лучшие комнаты!

– Комнату,– уточнил Данил.– Одну. И две постели.

– Как угодно, как угодно!

– Как называется этот городишко? – спросил Рудж у соседа по столу, когда хозяин отошел.

– Ширип,– пробормотал хуридит и еще больше отодвинулся и надолго припал к кружке.

То, что он пил, цветом и запахом напоминало о сточных канавах.

Ужин, который принесли северянам, оказался лучше, чем можно было ожидать. А вино – хуже.

Хозяин вернулся в сопровождении угрюмого подростка.

– Покажет вам комнату,– пояснил он.– С вас серебряк с четвертью, добрые господа. Плата, извините, вперед.

А когда Рудж рассчитался, добавил:

– Завтрак – бесплатно. Но если господа желают что-нибудь еще?

– Горячей воды и два таза! – заявил кормчий.

– Не понял, добрый господин?

– Помыться.

– А… Он все сделает,– кивок на подростка.– Если что еще, только скажите!

– Надо же,– мимоходом бросил хозяин парню с черной повязкой при входе.– Монах ныне пошел: помыться желают. Ну хоть деньги платят.

– Вот, брат Мореход, никого-то мы и не заинтересовали,– сказал Данил, когда они уже лежали в постелях.

– Утром видно будет,– кормчий покосился на дверной засов.

Засов был солидный.

Впрочем, и ночью ни их, ни засов никто не потревожил.

Утром северяне позавтракали (за счет заведения), получили своих пардов, накормленных и вычищенных, и беспрепятственно покинули город, не забыв, впрочем, перед воротами надеть монашеские плащи. Оба полагали, что дела обстоят неплохо. Если не считать зарядившего с самого утра дождя.