«Всё должно быть внутри. Даже если убивают твоего ребёнка, надо стоять с каменным лицом…»

– Если мы терпим поражение, значит, я не сделал всего, чтобы не допустить поражения…

Бойцы Андрея расступились, и несколько секунд смотрели вслед ушедшим. Их командир с трудом отнял руку от берета. Всё время разговора он стоял навытяжку, как в Почётном карауле.

– Серёга! – Озирский нашёл глазами Макаркина и выразительно откашлялся. – И кто ещё здесь есть патриоты… Ещё раз – никакого нацизма я не потерплю! На братских могилах крестов не ставят.

– Ты это чего? – даже испугался Брагин. – Мы не стадо, чтобы гуртом в землю идти!

– Ромыч, я о другом. Я о том, что учение Пророка Мохаммада, да пребудет с Ним мир, есть высшее озарение. Настоящих мужчин, похоже, можно воспитать только по Корану. Да и женщины у них замечательные! – Озирский немного помолчал. – Так, теперь другое. Мы с Ромычем отправляемся на поиски Оксаны Бабенко и её матери. Леонид, Кондрат, Мирослав… Впрочем, и остальные могут помочь… Вам нужно обязательно встретиться с тем, кому я отдал записку. Встреча у председательского крыла здания. Он должен сообщить ответ.

– Ты что, их вывести и спрятать надумал? Президента и спикера? Или ещё кого-нибудь? – Мирослав Компанийц из Тирасполя, которого Андрей знал уже полтора года, смотрел недоверчиво, рассеянно. – А если согласятся, сможешь?…

– Так затараканю, что все ахнут. Жилплощадь есть, первые люди – тоже. Только вряд ли они на это пойдут. – Озирский сверился с часами. – Не знаю, сколько ещё продержится Дом. Скорее всего, до вечера. За это время нам нужно решить ещё много вопросов. Ромыч, за мной! Остальным делать то, что я сказал. По получении ответа ищите нас у Октябрины Михайловны в подсобке. Перед тем, как уходить, мы туда заглянем. Мне бы ещё вас в Тирасполь отправить! Если повезёт, конечно. Ромыч, дай мне твоих папирос покурить?

Брагин немедленно достал пачку «Беломора». До сегодняшнего дня Озирский эту дрянь не признавал.

– Ждите меня, помогайте тем, кто попросит. Но головами особенно не рискуйте – чай, не капуста.

– Есть! – вразнобой отозвались ребята. – Возвращайся целым, командир. Ром, береги его.

– Сберегу! – твёрдо пообещал Брагин.

Он всегда ходил за Озирским след в след. Так Роман пошёл и сейчас – готовый в любую минуту, особенно при проходе мимо разбитых окон, повалить Андрея на пол, прикрыть собой от снайперских и пулемётных «гостинцев». Кое-кто ещё пытался орать в мегафоны о миролюбии и Конституции. Отвечали им, чаще всего, выстрелами. Среди стекол, извести и пластиковых мятых бутылок валялись окровавленные бинты, одноразовые шприцы и тампоны.

– Андрей, Роман! Господи, да где же вы?!

Рыжая пышноволосая девчонка с модельной фигурой вылетела из-за угла и вцепилась холодными жёсткими пальцами им в рукава. На девчонке даже «камуфляжка» выглядела, как купальник из змеиной кожи.

– Говорят, войска и омонцы уже через несколько подъездов прорвались. И там, в холле, бой идёт! Как клево, что я вас встретила. Мне маму найти надо. Она в «стакане», в столовой…

– Ксюха, мы вас и ищем! – Брагин встряхнул девчонку за плечи. Сейчас он был больше всего похож на ресторанного «гоблина», успокаивающего пьяную красотку. И без того мощная челюсть булыжником торчала вперёд. Озирскому даже стало не по себе.

– Не ори – некогда. Быстро идём, ищем Октябрину Михайловну, а потом решаем, что делать…

Роман с Андреем договорились – Оксане об отступлении ничего не говорить, иначе выцарапает глаза. Лучше воздействовать на неё через мать – единственного человека, которого Оксана Бабенко безропотно слушалась. С Октябриной будет проще – ей не до высоких материй. В квартире на Звенигородском шоссе мать и старшую сестру ждали ещё трое ребят. И сердце Октябрины, естественно, рвалось к своим кровинкам через все кордоны. Если она захочет уйти отсюда, уведёт и дочку.