– Плач превращается в рев. Глухой рев, как будто что-то его раздирает изнутри, просится наружу, но никак не может освободиться. Крик… Каждую ночь. Я не сплю. Я устала, – Анна продолжала говорить монотонно, но уже не так четко и внятно. Доктору требовалось все его внимание, чтобы разобрать некоторые ее слова.

– Возможно, ваш ребенок чувствует ваше состояние, и это его тревожит. Давно не секрет, что дети очень сильно отражают моральное и психическое состояние своих родителей. Постарайтесь успокоиться, и ребенок последует вашему примеру, – Сэм пытался вернуть ее в реальность, говорил громко, даже встал со своего кресла и подошел ближе, как будто стараясь обратить на себя ее внимание. – Анна, подумайте, что могло бы вас успокоить. Что могло бы принести радость? Если бы можно было сделать все, все что угодно? Представьте на минуту, что у вас есть право на одно желание, чего бы вы хотели больше всего? – теперь голос Сэма звучал мягко, он как будто плыл. Такой легкий, спокойный голос, парящий в воздухе, медленно доплывающий до собеседника и окутывающий его своим теплом.

Анна подняла глаза и посмотрела на доктора, он стоял совсем близко, она слышала его беспокойное дыхание и чувствовала его запах. На мгновенье он показался ей знакомым, и она как будто готова была узнать его и принять, но уже через секунду, передумав, перевела глаза на фигурку в своих руках и снова отдалилась, погрузившись в свой мир. Ее руки увлажнились настолько, что фигурка чуть не выскользнула, Анна подхватила ее машинально, в последний момент, и прижала к груди. В этот раз это было что-то похожее на коня, с глазами как у лягушки и мягкими лапами вместо копыт. Взгляд Анны застыл, она чуть наклонила голову вправо, как будто пытаясь разглядеть что-то вдалеке за спиной доктора, потом нахмурилась и заговорила, ее голос приобрел теперь неприятный металлический оттенок:

– Мы стригли ногти, – Анна наклонила голову еще больше вправо, чуть опустила вниз и зажмурилась. – Больно. Боже мой, как больно, как некрасиво! Кровь, я не люблю кровь! – потом она резко открыла глаза, выпрямилась и продолжила уже спокойней: – Так гораздо лучше, так намного легче. Все пройдет, я буду заботиться о тебе, я должна заботиться.

– Анна, что-то случилось? Вы поранили ребенка? – Сэм не на шутку встревожился, он смотрел на нее и пытался понять, говорит ли она правду или это только ее больная фантазия. – Вы обратились к врачу? Обработали раны? Анна, прошу вас!

– Все хорошо. Ребенок это все, что у меня есть, – Анна снова повторила заученную фразу все тем же мертвым тоном.

– В таком состоянии вы можете навредить малышу, может быть, вы позволите мне помочь вам, – Сэм наконец решился предложить ей помощь, это было не так страшно, как ему казалось. – Если вы… Если не хотите, чтобы я… Есть люди, они смогут помочь вам, пожалуйста, Анна, они помогут вам и ребенку.

Сэм попытался посмотреть ей в глаза, но она не встретила его взгляда. Она сидела неподвижно, как будто закованная в кандалы, ее душа и сознание, не знавшие никогда свободы, не принадлежали ей и сейчас.

– Анна, вы могли бы привести своего ребенка на следующую нашу встречу? Может, я мог бы, если вы, конечно, позволите, заехать к вам и помочь?

– Помощь… Мама. Мама. Мария… Она меня любит, – Анна скривила губы в подобии улыбки, но все еще смотрела в никуда.

– Мария? Кто это? Это ваша мама или няня? Я помню, вы говорили, что вы плохо знаете свою мать, – Сэм замолчал, запутался в собственных мыслях и начал быстро перелистывать свой блокнот с записями по Анне, пытаясь найти пометку о матери Анны. Он точно знал, что ставил пометку и делал некоторые комментарии по этому важному поводу. Анна как будто не замечала его, она говорила с фигуркой, которая все еще была у нее в руках.