– Ох, да расслабься. Скоро аукцион закончится, выскажешься.

Предпоследним лотом оказался «Волшебный фонарь» с автографом. Его появление вызвало ажиотаж: многие собрались, выпрямились и приготовились. Озадачено глядя на суету, Анджей прошептал:

– Все так оживились, это что-то стоящее?

– Не так давно автограф Цветаевой Керенскому был продан более чем за восемь миллионов рублей, – ответил Юшин, погруженный в мысли.

Покупка другом молитвенника не давала ему покоя. Гаров не проявлял никакого интереса к религии, книги предпочитал ценные, дорогие или красивые – то есть молитвенник он купил для него, Юшина? Но он же знает, что Юшин ненавидит быть в долгу!

«Лучше предупреди его, чтобы не покупал «Волшебный фонарь», – прошептал Хайд. – В тот раз цену набил автограф, «пустая» Цветаева и четверти не набрала бы».

Анджей тем временем прикусил губу, быстро обдумывая ситуацию. С одной стороны, цена уже подскочила в несколько раз и превысила то, что он готов отдать за книгу, которая ему, откровенно говоря, безразлична. С другой – это может оказаться выгодным вложением. С третьей – отце убьет его, придется договориться о ссуде или брать в долг, а у него были некоторые планы на ближайшие зарплаты.

– Я бы на твоем месте не брал, – прошептал Юшин. – В прошлый аукцион все решила фамилия Керенского, а сейчас автограф неизвестному лицу.

Поднявший было руку Гаров замер.

– Уверен?

Юшин помедлил. Уверен ли он? Разве можно доверять внутреннему голосу, который что-то советует? Он даже не знает, кто такой Хайд и можно ли ему верить. Если Хайд – это его вторая личность, то знает он не больше первой, а Юшин впервые видел эту книгу.

– Да. К тому же ты не любишь поэзию Серебряного века.

Анджей усмехнулся и опусти табличку. Сидящий через проход от них мужчина, чей разговор подслушал Юшин, усмехнулся и тоже опустил руку.

Аукцион закончился через девятнадцать минут. Потянувшись, Анджей подождал, пока основная толпа уйдет и подошел к аукционисту, о чем-то переговорил и сел на ближайший стул. Юшин подошел к нему.

– Ты что-то ждешь?

– Да, заберу покупку.

– Может, объяснишь, зачем тебе, атеисту, молитвенник на языке, которого ты даже не знаешь?

– Может, я решил начать учить немецкий?

Юшин отвернулся.

– Не хочешь – не говори. Но если это только, чтобы подразнить…

– Прошу, можете пройти и оплатить, – перебил его парень в строгом костюме.

Анджей встал.

– Я скоро приду и объясню. Подожди меня.

Сев на стул, Шеньян достал книгу и наушники. Обычно чтение успокаивало его даже, если он из-за сильного волнения не мог понять смысла. Сами буквы, складывающиеся в слова, действовали гипнотически. Но в этот раз он даже не пытался сложить буквы в слова; сказывались пережитое волнение на самом аукционе, нетерпение услышать объяснение приятеля и обида на него же. Кроме того, совсем в глубине души Юшин надеялся, что сможет прикоснуться к молитвеннику и – как знать – вдруг этого хватит, чтобы вернуть видение?

Анджей вернулся через одиннадцать минут.

– Меня радует уже то, что эта штука не разваливается на части, – усмехнулся он, бросив книгу Юшину. Тот едва успел поймать ее. – Держи, это подарок.

– В честь чего?

– Дня рождения.

– У меня уже был.

– В честь моего дня рождения.

– У тебя тоже давно прошел.

– Ты не знаешь, когда он.

– Знаю, ты меня пригласил в стрип-клуб тогда.

– Точно… Хм, в честь Нового года? Китайского, нет, малайского или аргентинского.

– У них он тоже прошел.

– В честь дня независимости Франции.

– Во-первых, оно 14 июля, во-вторых, мы в России.

– В честь дня независимости твоего института!

– Нет такого праздника.

Скорчив неприятную рожу, Анджей развел руками.