Нет, если киностудия «Фокс» хотела уничтожить звезду, следовало порыться в ее далеком прошлом. И вытащить из грязи ее бессознательный страх и психологические надрывы минувших лет.

С самого детства Мэрилин Монро жила в страхе. И днем и ночью ее подташнивало от ужаса.

Ее преследовали разрозненные мрачные воспоминания молодых лет, и она боялась сойти от них с ума. «Она знала, что рано или поздно ей придется справиться с приступами страха. В противном случае ей грозило безумие, приведшее ее мать и бабку в психлечебницу»[79], – рассказал один из ее биографов, Карл Роллисон.

К июню 1962 года доктор Ральф Гринсон уже целый год старался вылечить кинозвезду. Но проблемы Мэрилин были все еще довольно серьезны, когда начался кризис с киностудией «20-й век Фокс». «Она не была безумна, но ее страхи были очень сильны, – подтвердил Гринсон своей близкой знакомой Люси Фримен. – Ее охватывал абсолютный страх, очень походивший на мрачный ужас психически больного»[80].

Отражение в зеркале славы и столкновение с реальностью были неотъемлемой частью жизни всемирно известной актрисы. Но это усиливало склонность звезды к шизофрении. Тем более что стараниями Голливуда ее страхи хватали свою жертву все крепче.

Монро не ошиблась: именно в эту болевую точку, следуя своей логике выжженной земли, Гарри Бранд и нанес решающий удар.

Журналист влиятельной газеты «Нью-Йорк таймс» по фамилии Мюррей Шумах 20 июня воспроизвел признание некоего анонимного источника из руководства студии «Фокс». Это была неслыханная по жестокости информация, в которой впервые и без всяких предосторожностей ставился вопрос о психической неуравновешенности публичного лица. А именно Мэрилин Монро. Статья начиналась с перечисления капризов кинозвезды и различных происшествий, случившихся во время многочисленных съемок. Написана она была в том же тоне, что статьи, уже выходившие в течение двенадцати дней. Но на сей раз вывод был самым резким: «Мисс Монро проявляет не только перепады настроения. Она психически больна. Возможно, даже очень серьезно»[81].

Когда появляется пробоина, плотина обязательно рушится, и вода увлекает за собой поток «откровений» относительно психического здоровья кинозвезды.

Естественно, «источники» этих ушатов нечистот скрывались за маской анонимности. Но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это дело рук Бранда. Не он ли собирал в своем досье медицинские справки обо всех неявках актрисы по состоянию здоровья с самого начала пятидесятых годов? Не он ли знал фамилии врачей, содержание рецептов, заключения экспертов? Он даже знал о том, что справка о «госпитализации по причине крайнего переутомления», которую его контора продала средствам массовой информации, означала аборт или последствия неудачной попытки самоубийства.

Гарри Бранд, этот ревностный хранитель самых потаенных тайн, мог один раз в виде исключения их и обнародовать.

Действительно, в течение нескольких недель, последовавших за официальным разрывом контракта студией «Фокс», в прессе стали появляться все новые и новые подробности относительно психического расстройства Мэрилин. И пораженная Америка узнала, что в период с 1957 по 1962 год она потратила на лечение более ста пятидесяти тысяч долларов, неслыханную по тем временам сумму. К тому же в стране все еще продолжали считать, что сеансы психотерапии «на диване» отдают шарлатанством. И это впечатление усиливалось тем, что и сама Мэрилин не очень-то верила в эффективность такого лечения.

Другой страстно подхваченной журналистами темой из области личных неурядиц актрисы стало ее внезапное исчезновение со сцены общественной жизни в феврале 1961 года. Ее личный психиатр доктор Мэриэнн Крис очень обеспокоилась ухудшением психического равновесия актрисы и распорядилась поместить свою пациентку в психбольницу. Актриса провела несколько дней в специальной клинике «Пэйн Уитни», прежде чем ее оттуда не вызволил Джо Ди Маджио. Этот опыт нанес ей глубокую душевную рану, потому что Блондинка, страдая клаустрофобией, очень тяжело перенесла пребывание наедине со своими страхами в полной изоляции в палате с мягкими стенами и полом.