– Меры которого мы не снимем, уважаемые мною Кайндвиллы, покуда нами руководит разум и здравомыслие, – прервал мысль на ее зарождении Синар. – Мы знаем, куда это привело нас ранее, и догадываемся, что даже в правильных руках оно не будет орудием добра, но вскоре перерастет в инструментарий неудержимой власти. Хранилище не будет открыто.

– Как бы мне ни хотелось сказать «но», я не буду, ибо уважаю твое мнение и не пойду против него, даже будучи убежденной в нашем разумном подходе к их использованию. Раз ты видишь тень предательства в наших рядах, мы не прикоснемся ни к чему, что может быть использовано во зло.

– Благодарю вас, друзья мои. Что же думаешь ты, Эйген?

Эйген Грау вдумчиво вслушивался в их слова, стараясь найти верные мысли.

– Хм, сложный мы подняли вопрос в этот сладкий вечер, на который у меня были такие амбициозные планы! Могу понять вас всех, но можете ли вы понять сами себя, раз все мы находимся в информационном вакууме? Мое предложение лишь одно – собрать информацию и встретиться вновь на полном совете и принять совместное решение. Скажем так, сегодня у нас прелюдии перед большой компанией, а как вы знаете, я люблю истории, иначе бы не занимался хранением самой большой библиотеки во всем Леонвальде. Я займусь нашим вопросом, а вы пока что можете отдыхать, друзья. Синар, тебе требуется покой, твой разум сильнее твоего тела. Тайлис, присмотри за отцом. Давайте выпьем чаю и приступим каждый к своим обязанностям: к дисциплине, к миротворчеству, к поиску ответов и к покою.

Подняв пиалы, советники, сидящие в полумраке, освещенном бумажными фонарями, осушили свои пиалы и радушно распрощались. Лишь Синар после провода гостей мрачно уселся, вглядываясь в чистое сумрачное небо.

– Отец, чем ты опечален? Разве не этих слов ты ждал от них?

– Именно, что этих и ждал. Они заблуждаются, бродят во мраке своих предрассудков. Зердан слишком холоден, Кайндвиллы, как всегда, мягки и живут либо прошлым, либо туманным будущим, построенным на надеждах, которые никогда не будут оправданными, а Эйген, как всегда, юлит и видит во всем выгоду. Не хватаем им глубины души, свежего взгляда. Я чувствую, что надвигается большое зло, перед которым мы не устоим, ибо все они слепы и не видят пустоты под собственными ногами. Я предрекаю нам печальный конец, который есть ничто иное, как воля Целого. В их глазах нет того огня, что мог бы нас спасти.

– Отец, тебе нужно отдохнуть. Тяжкие думы измотали тебя. Я принесу лекарства.

– Конечно, милая. Спасибо, что была рядом. Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя, дочь моя.

– И я тебя люблю, папа. Отдыхай, я сейчас.

Всю ночь Синар Минамото спал дурно, видя вещие сновидения и кошмары, не дающие ему покоя, и лишь обеспокоенная Тайлис, бывшая рядом, успокаивала сердце старика, иногда открывающего глаза и видящего перед собой лицо любимой дочери.

Поздним вечером Лето и Дэнис прогуливались по глубинам района центрального Хинксайда.

– Кто это сделал, братан? Меня не было пару часов! – Дэнис возмущенно размахивал руками. – Если я их встречу, я вышибу им мозги!

– Спасибо, дорогой. Твои переживания бесценны, но я не уверен, что хотел бы твоего вмешательства в перепалку с этими дегенератами, – Лето пощупывал опухшую и лопнувшую губу, – это лишь царапина – они искали Лео.

– И что они от тебя-то хотели? Да и от него они че хотели вообще?

– Я не знаю. Говорили что-то про деньги, какой-то долг. Ты же знаешь, они не умеют говорить нормально. Я пытался побеседовать с ними, но они сразу дали мне в лицо. Блин, боюсь, как бы зуб не выпал – пошатывается.