Если честно, жили они неважно. Не было между Шарлоттой и Джоном взаимопонимания и сердечных отношений. Нежные чувства давно испарились – и было бы странно, если бы этого не произошло при беспробудном пьянстве Джона… Но как это иногда случается, потеряв мужа и оставшись наедине с массой неразрешимых проблем, Шарлотта принялась винить в смерти непутёвого супруга… саму себя. Она идеализировала образ Джона. Искренне считала его самым умным, самым талантливым. И смерть его, спустя некоторое время, уже воспринимала как ужасную трагедию, а не как избавление.

Увековечить память покойного супруга Шарлотта Смит решила тем, что… крестила детей. Причём, крестила весьма своеобразно. Ни с кем не советуясь, никого не ставя в известность, она окрестила детей дважды. Сначала по обряду методистов, затем по католическому. В результате первого крещения старшая дочь потеряла второе имя Луиза и стала просто – Глэдис. А в результате второго, католического крещения снова обрела второе имя, но другое. И стала Глэдис Мэри Смит.

Почему Шарлотта поступила именно так? Во-первых, она по всей видимости любила мужа. И замуж после смерти супруга больше так и не вышла. Во-вторых, она никогда по-настоящему не была религиозна. Её вера граничила с суеверием. Шарлотта едва знала пару молитв и не посещала церковь, во всяком случае регулярно, как это принято в пуританской семье. Наконец, был у неё и свой расчёт, который вскорости вполне оправдался.

После похорон мужа Шарлотта потихоньку сообщила своим родителям и родителям мужа о том, что крестила детей. Мол, такова была воля супруга, ослушаться которой она не могла. И старики Смиты задохнулись от нахлынувших чувств. Господи, как же их маленькая Шарлотта любила непутёвого Джона! Надо, надо помочь бедняжке… Смиты скинулись и передали вдове небольшую сумму денег, значительно обкорнав свои сбережения на чёрный день.

То же произошло и с семьёй Хеннесси. Верность слову, данному Шарлоттой Джону Смиту, так подействовала на стариков, что те тоже полезли в комод за деньгами.

Маленькие деньги, плюс маленькие деньги, плюс те крохи, что удалось скопить Шарлотте, припрятывая скромные заработки от пьющего супруга. Вместе получилась ничего себе сумма. И Шарлотта, женщина расчётливая и волевая, решила купить домик на окраине Торонто – чтобы открыть в нём скромную гостиницу. Точнее, пансион, в котором могли бы жить и столоваться молодые (или не очень молодые – тут уж как бог положит) холостяки. И – купила.

Поначалу было очень непросто. Денег не хватало ни на что. Но появился первый постоялец. Второй, третий. И – дело пошло. И появились денежки – пусть и совсем небольшие, но вполне достаточные, чтобы купить немного овощей на обед постояльцам. Да, ещё и покормить подрастающих деток.

Трудно представить, на что способна одинокая многодетная мать, всеми силами старающаяся поставить на ноги своих чад. У мужчин в подобной ситуации обычно опускаются руки.

Денег, однако, было очень мало. Глэдис уже пошла в школу, за которую надо было платить. Она проучилась всего два года, а потом училась бессистемно – то там, то сям, так и не получив полноценного среднего образования, как, впрочем, и её сестра с братом. Дети росли, их нужно было одевать. Им нужны были игрушки и книжки. Короче, потребностей хватало.

Однажды Шарлотта, накормив постояльцев своего пансиона ужином, села с шитьём у камина. Рядом пристроились дети. Шарлотта затянула грустную песню. Это была дивная ирландская песня о несчастной деревенской женщине, ждущей любимого с войны. А тот всё не возвращается и не возвращается.