По своему обыкновению Лютиков свернул с тропы гумилевского этногенеза и перешел к природе исламского фундаментализма, но и этим путём далеко не ушёл. Потом, не закончив, спросил меня: «Чем отличается молодость от старости, в смысле своей деятельности?»

– Многим… – я попытался отшутиться, – ну, например, тем, что им не лень заниматься женщинами, как тебе.

– Я серьезно, а ты… Так вот, молодость не боится смерти и вовсе не потому, что ей сладостно умирать, а потому что считает себя недоступной для неё. Старость смерти боится, потому что она рядом. Но я не об этом. На Землю периодически падает узкий луч странной энергии, он описывает на поверхности земли длинные, в тысячи километров, полосы. Народы, попавшие в эти полосы, бурлят, клокочут – словом, лезут на рожон, словно у них начисто исчез инстинкт самосохранения. Они отказываются от традиций, свергают старых богов и провозглашают новых. Забывают традиционные приемы и навыки ведения хозяйства. Если уходят из материнского ареала, то изобретают новые навыки, резко меняя уклад жизни. Одновременно меняются политические и социальные институты, происходят глубокие изменения в языке. Они, как голодные волки, нападают и рвут тела «старых государств», а если нет выхода, то разрывают на части материнское тело. По Гумилеву, это пассионарии, это рождается новый этнос внутри старого.

В тот «заход» Лютиков изложил популярно теорию этногенеза Гумилева и вернулся к чеченской теме.

– Возможно, Северный Кавказ когда-то попал в зону «пассионарного толчка», на это четко указывает дуга исламского терроризма: Авганистан-Албания с выходом на Ирландию. Если так, а я думаю, что это так, то война там не кончится, пока будут рождаться или будут имплантировать в этот регион пассионарных особей. Решение тут одно: вторично расселить чеченцев по территории России с тем, чтобы этот пассионарный огонь притух бы, «растворившись» в особях не пассионарных.

Он опять задумался, а я ждал, предчувствуя, что сейчас последует контрдовод, сметающий только что сказанное.

– Ошибочно думать, – продолжал Лютиков, – что пассионарии – зло. Если в обществе нет таких людей, оно превращается в жирного упитанного, робкого кролика, ждущего корма от хозяина. Это общество дряхлое, старческое, всеми четырьмя лапами цепляющееся за блага жизни, накопленные многолетним трудом. Оно дрожит над своими сундуками, как скупой рыцарь, и пьет по ночам младенческую кровь в тщетной надежде продлить своей жалкое существование. Ты посмотри, какие обороты набирает торговля детскими органами? Современное людоедство! Про кровь не говорю: Европа на примере Гитлера показала «свой уровень цивилизации», свой рациональный прагматический подход. Сталин в лагерях гноил, а эти, прежде чем сгноить, кровь высасывали. Европейская цивилизация рядится в юношеские одежды и устраивает немощные оргии, еще более гнусные и отвратительные…

– Но это всего лишь гипотеза о «пассионарных толчках», кстати, не очень-то поддержанная научной общественностью, а человеку без разницы, как погибнуть. Выкачают из него кровь и потом «сгноят», или сгноят вместе с кровью…

– Для жертвы, да, всё равно, как гибнуть! Но не для тех, кто «вставит» себе в дряхлое тело новую печень, новые почки, введет в кровь биостимуляторы, добытые из детских тел! С новой печенью сколько можно марочного вина выпить, если деньги есть? Жалко ведь: денег полно, а растратить их красиво здоровья нет! Под эту «жилетку» подвели идейный базис – это называется: рациональное использование биологического объекта!

– Генка, человеку все равно помирать, так зачем же добру, что в нем есть, пропадать? А пассионарное излучение никто не искал, так что, может быть, тут дело вовсе не в излучениях! Всё это гипотезы, суждения.