– Ну, что ж, – фрау Аталай переводит злорадный взгляд с моего лица на часы, – у вас двадцать минут, чтобы ответить на десять вопросов о человеческом глазе. Если вы внимательно слушали на уроках и регулярно выполняли домашние задания, у вас не возникнет проблем. Желаю удачи!

Я уныло переворачиваю лист и с облегчением вздыхаю, когда вижу шесть вопросов с несколькими вариантами ответов. Методом исключения и с небольшой долей везения я мог бы заработать тройку – если все ответы не выглядели бы одинаково. Различия настолько минимальны, что в этой теме действительно необходимо разбираться. Прощай, тройбан. Привет, неуд.

Краем глаза я вижу, что Калла уже приступила к тесту. Я тоже утыкаюсь в контрольную, но пропускаю вопросы с несколькими вариантами ответов и начинаю с открытых. Но и тут все непросто. Я очень смутно помню, как устроен человеческий глаз, и совершенно не представляю, как формируется цвет радужной оболочки. Я знаю только, что у глаза в принципе есть радужная оболочка и что определенную роль играет меланин. Поэтому я строю предложения вокруг этих двух терминов и импровизирую. Пока сбоку не раздается тихий шепот:

– Эй…

Я медленно поворачиваю голову и вижу, что Калла подталкивает мне свой листок с тестом через середину парты. И указывает ручкой на задания с несколькими вариантами ответов. Первая моя мысль: она просит помочь. Но потом я понимаю, что она все галочки уже проставила. Она хочет помочь мне.

– Скорее, – шепчет она, и я поспешно отмечаю те же варианты ответов. Сердце колотится как сумасшедшее. Я нервничаю. Я не хочу, чтобы фрау Аталай заметила, что я списываю, и чтобы из-за меня пострадала Калла. Зачем она так рискует? Мы ведь толком друг друга не знаем.

«Доброе сердце», – проносится у меня в голове.

После того как фрау Аталай собирает выполненные тесты, я пишу Калле записку.

Спасибо! Ты спасла мою задницу.

Она улыбается и пожимает плечами, как будто не сделала ничего такого. Тем не менее до перемены я думаю только о том, как ее отблагодарить, но в голову так ничего и не приходит. Я слишком плохо ее знаю. Пока. Но я твердо намерен это изменить.

Мы с Яспером вместе выходим из класса и, как и все остальные, выбегаем во двор. Прошлую перемену я провела в школьной библиотеке. Потому что на переменах вечно чувствую себя неловко и не знаю, к кому подойти. Хотя до сих пор все относились ко мне доброжелательно, я чувствую себя пятым колесом в телеге каждый раз, когда стараюсь прибиться к какой-нибудь группе. А еще я не хочу никому навязываться.

– Увидимся позже, – говорю я Ясперу и направляюсь к скамейке под каштаном.

– Подожди, – он следует за мной, – ты куда?

– К скамейке. – Я не останавливаюсь из страха, как бы меня кто-нибудь не опередил и не занял местечко.

Яспер догоняет меня и, когда я сажусь на обветренную скамью, садится рядом. До сих пор наше взаимодействие ограничивалось работой в классе и написанием записок. Я думала, что так все и останется.

– Ты не обязан проводить перемену со мной, – говорю я, хотя я не против. Честно говоря, я была бы даже рада. Я ненавижу перемены и… мне нравится Яспер. По крайней мере, нравится достаточно, чтобы дать ему списать у меня во время теста.

Яспер вскидывает темно-русую, идеальной формы бровь. Не будь его брови такими широкими, я бы подумала, что он их выщипывает.

– Почему я должен чувствовать себя обязанным? – Судя по тому, как он на меня смотрит, ему больше не трудно выдерживать мой взгляд. Возможно, он сказал так просто ради красного словца. У него красивые глаза: теплые, лучистые, зеленые с крошечными крапинками, напоминающими мне цветочную поляну.