На углу здания плотным кольцом стояли прохожие – никто не проходил мимо.

– Что там? – спросила я, протискиваясь к центру. – Это территория ресторана. Что здесь случилось? Разойдитесь!

– Да вот… девушка … из ваших, наверное, – ответил мужчина, уступая мне свое место.

Я протиснулась к первому ряду и уперлась в спину нашего официанта.

– Что там?

Парень обернулся.

– Виктория Викторовна, здесь…

– Да что здесь такое?! – разозлилась я, отодвигая его в сторону.

Все только охали и вздыхали, но никто не мог вразумительно сказать, что все-таки произошло.

Я всё готова была увидеть, только не это. Полина лежала на спине, широко раскрыв руки и, не моргая, смотрела в небо. Пушистые ее волосы, раскинувшиеся веером, утопали в крови. С каждой секундой кровь прибывала, окрашивая пшеничные пряди в густые терракотовые оттенки.

– Полина, – позвала я. – Что с тобой? Почему ты тут лежишь?

Губы ее с трудом дрогнули:

– Вика, ты? А я думала, что не могу летать. Мне так сейчас хорошо. Все само собой решилось. Мне не надо бояться… Это ложь, что все болезни от нервов – все они от любви, – это последнее, что Полина успела сказать. Из ее груди вырвался хрип, и она замолчала навсегда.

– Виктория Викторовна, – официант взял меня за руку. Кажется, его звали Владимиром. – Мы «скорую» вызвали, но, наверное, уже поздно.

– Наверное, – кивнула я, отступая назад.

Тошнота подкатила к горлу, в глазах потемнело… «Не хватало только мне рядом с Полиной упасть в обморок», – промелькнуло в голове.

Я прислонилась к Владимиру.

– Вам плохо, Виктория Викторовна?

– Лучше. Уже лучше, – прошептала я. – Надо сообщить об этом начальству. Директор на месте?

Ресторан «Три самурая» – заведение молодое. Со дня открытия не прошло и года. И директор у нас молодой. Громову Аркадию Алексеевичу всего тридцать два. Раньше он работал в кафе «Сакура» администратором, проявил себя с лучшей стороны. Как только открылись «Три самурая», его перевели сюда директором. Уже можно сказать, что он оправдал доверие. «Три самурая» на сегодняшний день – один из самых модных в городе ресторанов. Да и вообще наши хозяева стараются продвигать молодых работников. Судя по всему, это правильная политика.

– Аркадий Алексеевич? – переспросил Владимир, как будто у нас не один директор, а несколько. – Да, минут двадцать назад приехал.

– Надо ему сказать. Потому что вслед за «скорой помощью» приедет полиция.

– А… – видимо, он хотел спросить, откуда мне это известно. – Разве это не несчастный случай?

К сожалению, я уже сталкивалась с подобными «несчастными» случаями. В ресторане, из которого я пришла, за год три таких «несчастных» случая произошло – и только один из них действительно был несчастным. Все остальные – самые настоящие убийства.

В случае с Полиной, скорей всего, нужно говорить о самоубийстве, а не о несчастном случае. Я даже догадывалась, почему Полина могла такое сотворить, вернее из-за кого – не зря же перед смертью она заговорила о любви? – однако торопить события не стала.

– Следствие разберется, – тихо сказала я, вырываясь из толпы.

Пока шла к входу в ресторан, я терзалась вопросом: надо ли говорить следователю о случившейся накануне ссоре между Полиной и Артемом, а также о том, что ссора произошла по вине Влады.

Влада, конечно, еще та штучка, но вряд ли она хотела такой развязки. Даже если я расскажу об этом следователю, органам предъявить ей нечего. Когда Полина была на крыше, Влада и Даша находились в кабинете. Напрашивается вопрос: надо ли волновать коллектив ресторана? Понятное дело, что кто-то во всем обвинит Владу, а кто-то станет ее защищать. Не нужно все это: разговоры, разборки… Раньше говорили: «Совесть лучший контролер» – вот пусть теперь Влада и разбирается со своей совестью.