– И кто меня будет будить, когда выпишусь? Этот кошмар не дает мне покоя. Один и тот же сон. Раз за разом, – Лана мотнула головой.

– Уфф жуть какая. Может это из-за комы? Может, вернешься домой, поменяешь обстановку и все пройдет? – беззаботно говорила Ира. – Еще денечка три и Эдуард Андреевич тебя выставит из нашей богадельни. Только это секрет. Так что тссссс.

– Угу – отозвалась Лана. Выбраться ей отсюда хотелось очень сильно, но было и страшно. Она не видела полностью свой мир почти два месяца. Работа, друзья, быт… неужели можно так просто все вернуть на круги своя?

– А сон может, расскажешь? Я слышала, что если проговорить сон вслух, то он не будет иметь над тобой власть. Ведь сон это скорее чувство, а не картинка. А когда начнешь описывать картинку, то удивишься, насколько ничтожны страхи. Ну что? – Ира села на стул и приняла стандартную «слушательную» позу, подперев подбородок руками.

– Ну там все так туманно и смысла почти нет… Ты права одно чувство, – на самом деле Лане не особо хотелось делиться сокровенным. Даже перспектива избавиться от кошмара не прельщала откровенничать. Возможно, это не было до конца кошмаром?

– Ну не хочешь говорить не надо, – театрально обидевшись, сказала Ирочка, потом подмигнув, продолжила. – Может быть, Владу все выложишь? Кстати, давно его не видела. Он будто испарился, когда ты очнулась. Вы поругались?

– Кто есть Влад? – спросила Лана. Из близких людей, кто мог навещать ее в больнице, никого с таким именем не было.

– Вроде твой парень. Влад часто навещал тебя со своим братом. Виктором, кажется. Ты их не знаешь? – интерес зажегся в глазах Ирины. – Кажется, Виктор привез тебя в больницу. А Влад ухаживал за тобой. Цветы, кстати, тоже от него.

Медсестра пальцем указала на, уже увядающий, букет на тумбе. Лана впитывала информацию. Видимо вид у нее был удивленный, поэтому Ира продолжила рассказывать.

– Влад не отходил от твоей кровати до приезда родителей и так смотрел… Виктор рассказал Эдуарду Андреевичу, как связаться с Кирой Николаевной. И как тебя зовут, какая группа крови и про аллергию на кетопрофен. В семейных парах и то меньше знают друг о друге. Поэтому сомнений, что вы почти родственники ни у кого не было. Не припоминаешь?

– Н-ннет. Я и сама не в курсе, что у меня аллергия на кетопрофен. Никогда его не принимала.

– Слушай, мне надо сообщить об этом Эдуарду Андреевичу. Прости детка, но это похоже на провал в памяти, что довольно серьезно, – сказала медсестра и направилась к двери.

Лана задумалась. Нет. Ни один знакомый Влад не мог за ней так ухаживать. Да и Виктора она не знала, только Витька из далекого студенчества. Может Ник? Ну конечно! Ира просто перепутала имя. Все сходится. К тому же они встречались в тот вечер. Разговор вышел нервным и Каменников мог чувствовать за собой вину. А подарить цветы, вполне, в стиле Ника. Правда, это должны быть розы, а не ромашки…

– Ира! – громко крикнула Лана в надежде ее остановить, но звук не прошел сквозь закрытую дверь. – Сейчас опять консилиум врачей соберется. И каждый будет высказывать, что не так с моей головой.

Лана встала с кровати и подошла к окну. За окном уже царила поздняя весна. Все вокруг было зелено, воздух наполняла солнечная теплота, птицы вовсю обсуждали планы на лето. Они говорили, о том, что жизнь началась, и скажем ей «ура!».

Было около семи вечера. Время, когда ночь еще борется с днем за место под небом. Когда было еще тепло и светло, но сумерки незаметно и настойчиво наступали. Это был тот момент, когда дети возвращались домой после второй смены в школе. Когда взрослые шли с работы. Когда у овощных лавочек образовывались мини-очереди. И когда начинали включать яркие вывески магазины и кафе.