В тот же год в летнем лагере я сдружилась с мальчиком и потеряла голову… Дело тут вовсе не в самом мальчике, а в том, что на мой вопрос «кем работают твои родители?» он ответил «мой папа предприниматель», и в это слово я влюбилась с первого звука, настолько оно меня заворожило. ПРЕД-ПРИ-НИ-МА-ТЕЛЬ! Оно прозвучало для меня журчанием прозрачного горного ручейка и очень сочеталось с обликом моей сестры. Детское воображение тут же нарисовало портрет отца того мальчика, и мне ужасно захотелось с ним познакомиться. Тогда казалось, будто даже от одного взгляда на него издалека я пойму что-то важное.

Именно в двенадцать мне стали мысленно являться неожиданные образы, которые в то же время меня пугали: к примеру, Екатерина Великая, реформирующая систему образования даже не в России, а в целом мире. Идеи о величии, о мощных позитивных преобразованиях и реформах в образовательной среде в стране и мире, инициатором которых я могу стать.

В то же время я озиралась по сторонам в своей комнате с отклеивающимися обоями, где вечером бегали тараканы, и понимала, что окружающее показывает мне мою непричастность к этому большому и смелому миру.

Среда, в которой я росла, совсем не способствовала развитию предпринимательского мышления. Днем – Тракторозаводский район Челябинска, вечером – сериалы вроде «Бандитского Петербурга» или «Клона». Согласитесь, не очень воодушевляющая обстановка. Поэтому предприниматели были для меня на таком же уровне понимания, как инопланетяне, – высшими существами из другого мира.

Как девочка из рабочего района Челябинска, донашивающая одежду за детьми знакомых, может влиять на мир, то и дело спрашивала я себя. Не имея возможности обсуждать, обстукивать свои великие идеи преобразований, я со временем позабыла о них.

В том же возрасте я начала искать работу. У меня не было ни одной мысли о деньгах или о том, на что я их потрачу. Мне просто хотелось движа, хотелось участия в каких-то важных делах. Общение с подростками в моем центре доказало, что я не одна такая. Сегодня примерно с тех же двенадцати лет они совершают свои первые покупки и продажи, начинают интересоваться инвестированием и считать потенциальную прибыль.

В семье мне не мешали, но и не располагали особо временем, чтобы меня поддерживать. Зато дальнее окружение эхом своих голосов сбивало с толку. Довольно часто я слышала что-то вроде: «Зачем тебе это нужно? Сиди да учись». Люди бросали ничего не значащие для них фразы, тут же их забывали, а меня эти слова ранили. Поддерживали только друзья. Вместе мы что-то обсуждали, искали, спорили, рисковали, выискивали какие-то сомнительные объявления, попадали в разные истории, но все это рождало ощущение азарта.

Это один из моих любимых вопросов-открывашек. Здорово, если вы вспомните то слово, которое вас так же завораживало, как и меня. Многие из нас всю жизнь строят карьеру вокруг такого слова. Один мой друг из Калининграда занялся юриспруденцией только потому, что в детстве ему нравилось, как звучит слово «адвокат». С другой моей знакомой резонировало слово «журналист», хотя, по ее признанию, в свои шесть лет она совсем не понимала его значения. Стоит ли говорить, что она стала журналисткой, а мой друг – адвокатом. Как это работает? Не знаю. Сила слова, пропущенная через подсознание и чувства, или сила образа, когда не нужно долго думать и решать, анализировать, сопоставлять…

Пожалуйста, отложите на время эту книгу и дайте себе возможность ответить на вопрос: «Кем же вы хотели стать в детстве?». Прикоснитесь к забытым образам своего давнего прошлого.