– Что вы унаследуете метку, ответственность вашего дома. Вот чего он боялся.

– Коротышка, ответственность за что-то остаётся с тобой.

– Твоя мать была первенцем в знатной семье. Своего рода принцесса эльфов, – бабушка говорит медленно, подбирая слова. – Эльфы не похожи на нас.

– Конечно, нет! – перебиваю я.

– Зойла, твой дядя Герб прав, ты должна знать всё, чтобы иметь возможность сделать выбор.

Мой дядя Герб? Сделать выбор? Я обещаю больше не перебивать, но мне совсем не нравится этот примирительный тон бабули. Я спрашиваю Лиама, но он, кажется, не слышит меня.

– Эльфы живут скрытно, чтобы не общаться с людьми, – продолжает бабушка.

– Мы им настолько противны?

– Думаю, они боятся нас. Они гораздо более хрупкие, чем кажется на первый взгляд.

– Хрупкие? Ради бога, бабушка, у них есть суперспособности!

– И суперслабости, поверь мне. Твоя мама… – Она запинается, будто ей всё ещё больно вспоминать о ней. – Твоя мама рассказывала, что эльфы строят свои дома в кронах деревьев, скрытые среди ветвей. Люди видят деревья и больше ничего. Они добиваются этого благодаря своей связи с солнцем, которое освещает и затемняет разные участки леса таким образом, что их никогда не видно, но я так и не поняла, что она имела в виду. Для меня всё это звучало как сказка.

– Но ты же видела их, правда?

– Твою мать, Герба и их родителей, других твоих бабушку и дедушку. Ваш отец провёл с ними некоторое время.

Я представляю, как папа взбирается на дерево, и мне становится смешно. Эта идея на секунду показалась мне забавной, но я знаю, что должно быть что-то ещё, раз они так ненавидят друг друга. Прошло шестнадцать лет, и если бы не появление Герба, мы бы никогда о них не услышали.

– Ваш отец любил рыбачить, – голос бабушки звучит издалека, как будто она отправилась в то место, о котором начала рассказывать.

– Рыбачить? – кажется, Лиам тоже не понял, зачем сейчас говорить об этом.

– Он отправился на несколько дней на озеро, где, как говорили, ловилась отличная форель. Он достал удочку, приготовил наживку и мушку… Всё должно было быть просто, но форель не клевала. Он рассказал мне, что забросил крючок настолько далеко, насколько хватило рук, и сел ждать. Наступил вечер, пришло время ужина, а он так и не поймал ни одной рыбы и был в очень плохом настроении. И тогда появилась Анна, ваша мать.

Я видела фотографии мамы и могу представить, насколько удивительным было появление такой женщины. Лиам спрашивает бабушку, была ли она похожа на эльфа.

– Он, кажется, ничего не заметил, как и я в первые несколько раз, когда видела её, – отвечает бабуля. – Он всегда говорил, будто у неё такой мягкий голос, что неважно, о чём она говорит, лишь бы не молчала. Она объяснила ему, что форель плавает не в середине озера, а возле берега, между камнями и водорослями. Но она попросила его не ловить рыбу. Он собрал свои вещи и пошёл домой.

– Он всегда легко сдавался.

Мне всё равно, заметит ли кто упрёк в моём голосе. Мне не терпится спросить Лиама, знал ли он что-либо об этом, но я всё ещё сосредоточена на играх с едой, к которой я даже не притронулась. Бабушка продолжает, игнорируя мой комментарий:

– Он перестал ловить рыбу, потому что ваша мама его об этом попросила.

– И потому что она не клевала, – Лиам тоже не пытается скрыть своего осуждения.

– Любовь – она в таких мелочах, как не ловить форель, если другой страдает из-за этого. Когда в то воскресенье, вернувшись домой, он сел за этот стол и начал говорить о ней, о её голосе, о том, как её волосы сияют цветом заката, я поняла, что он влюбился. Думаю, я поняла это даже раньше него.