К нашим воротам подъезжают водители гостей и такси. Кое-кто садится за руль сам и у меня мелькает мысль о том, что они будут остановлены на ближайшем посту ГАИ.

– Будьте осторожны в дороге, – напутствует их Тамара. Дамы машут ей, мужчины целуют ручки.

Когда последняя машина заворачивает за угол, Тамара с мужем идут к дому. Оставшиеся гости во всю угощаются сладостями – их развлекает Вадим. Оказывается, он не настолько уж и пьян. Он рассказывает анекдоты и кажется взрослее в этой солидной компании. Семен Михайлович бросает на него благодарный взгляд. Тамара тоже хочет выразить свою благодарность:

– Спасибо, Вадик.

И обращается к гостям:

– Вам не скучно? Я хочу танцевать!

– Нам не скучно, – отвечает за всех Вадим, – можешь пойти еще погулять.

Это могло бы быть шуткой, если бы не прозвучало так резко. Семен Михайлович смотрит на сына с осуждением. Тамара вспыхивает и разваливается в глубоком кресле.

– Кто-нибудь поможет мне прикурить?

Вадим достает зажигалку и наклоняется к ней.

Поскольку я нахожусь рядом, я слышу, как она говорит ему сквозь зубы: «Погулять можешь пойти сам. А я здесь – у себя дома».

– Заметь, я – тоже, – говорит он вслух и улыбается отцу.

Семен Михайлович видит его улыбку и кивает в ответ. Тамара откидывает голову на спинку кресла. На шее видны вены – и лучше бы она этого не делала.

Семен Михайлович и Вадим идут провожать последних гостей. Они расплачиваются с мальчиками из ресторана и останавливаются перекурить на крыльце.

Что я могу поделать? У меня на кухне открыта форточка, и я опять слышу отрывок их разговора.

– Ну что, все прошло нормально? – утверждает-спрашивает Семен Михайлович своего взрослого сына. Его тон и голос просто обязывают этого шута отвечать серьезно.

– Да, неплохо, – отвечает Вадим.

– Как тебе нравится дом? – спрашивает отец.

– Шикарно! – Вадим затягивается глубоко.

– Как ты вообще относишься ко всему? – спрашивает Семен Михайлович.

– А что? Пусть матушка проветрится! Все нормально! – спокойно говорит Вадим.

– Я тоже думаю – все ДОЛЖНО быть нормально, – Семен Михайлович говорит твердо.

– И Тамара твоя – тоже ничего себе девчонка! – Вадим «не дотягивает» до отца. Ему все время хочется быть на равных и это чувствуется.

– Ну, тебе она – не девчонка, – смеется польщенный Cемен Михайлович.

Они уходят с веранды, и я не слышу продолжения разговора.

Через час я готова уезжать. Уже полночь, но я решаю ехать домой. Мне предлагают переночевать, но я ловлю на себе взгляд Вадима и отказываюсь. Перед тем как уехать, я захожу в комнату к Нике и приношу ей ароматизатор.

– Мама сказала, что ты любишь сандаловое дерево, – я стараюсь говорить ласково.

– Я его терпеть не могу, – отвечает девчонка и отворачивается к стене. Я желаю ей «спокойной ночи» и спускаюсь вниз.

Семен Михайлович благодарит меня за прекрасный вечер.

Я еду по ночной дороге и думаю о нем. Мне повезло с работодателем. Желтые листья продолжают падать на дорогу.

– 7-

Я лежу на продавленном диване в Сережиной комнате. К моим рукам, ногам и голове подключены какие-то датчики.

– Не засыпай, – говорит Сережа, видя, что глаза у меня закрываются.

– Разговаривай со мной, – прошу я, – рассказывай, что ты там накопал…

– Если я буду разговаривать с тобой, – Сережа говорит, не отрываясь от монитора, – то зачем вообще все это? Лежи.

У меня чешется кончик носа и я пытаюсь пошевелиться.

– Не дергайся, – шипит Сережа и я замираю. Я уважаю чужой труд.

Он бормочет:

– Почему у тебя всегда печаль занимает столько места? А агрессивности нет вообще.

– Наверное, это категории из разных сфер, – говорю я, стараясь не шевелить губами, – и их нельзя ставить рядом.