Отец Джеффри тратит все свои силы на то, чтобы поступить в магистратуру, но денег на это катастрофически не хватает. Кредит на обучение молодой семье с малым ребенком на руках никто не спешит одобрять, а без степени можно не надеяться на место преподавателя химии в университете.

Они все так же живут в крохотном доме где-то на окраине Милуоки, все так же яростно пытаются изобразить то семейное счастье, которое показывают по телевизору. Джойс не стремится много времени проводить с ребенком. Можно было бы нанять няню, но Лайонел категорически против того, чтобы кто-то приходил к ним домой. Это касается не только няни, но и друзей не слишком общительной, но отчаянно скучающей Джойс.

– Через пару месяцев мы переезжаем в Айову, я подал документы в магистратуру местного университета, – говорит как-то утром Лайонел. На секунду в комнате становится слишком тихо. Лайонел как будто не замечает того, как безмолвно взрывается натянутое, как тетива, напряжение между ними. Он отпивает кофе из кружки и даже перелистывает газету на последнюю страницу.

– Ты даже не счел нужным посоветоваться со мной? – дрожащим голосом спрашивает девушка.

С одной стороны, она, конечно, мечтала выбраться из невыносимо тоскливого Вест-Эллиса, но с другой – она не менее отчаянно боялась переезда. Несколько последующих месяцев превращаются для Лайонела в непрекращающийся, тихо закипающий ад. Он старается как можно больше времени проводить на работе, за счет чего получает репутацию трудоголика. Он вовсе не карьерист и не трудоголик, просто ему очень сильно не хочется идти домой.

Айова мало чем отличается от Висконсина. Один небольшой городок на среднем Западе сменился другим. Лайонелу удалось получить место в университете, что значительно упростило кредитные условия для магистратуры. Ради сына нужно было подумать о собственном жилье, поэтому Лайонел и Джойс все же решились на покупку дома. Теперь практически все, что зарабатывал Лайонел, уходит на погашение долгов, но во всем остальном жизнь вроде бы наладилась. Джойс даже, кажется, стала больше времени уделять сыну. Как только они оказываются в непосредственной близости от детского садика, в который отдали Джеффри, Джойс начинает беспрестанно поправлять одежду сына, вытирать сопли, без конца щупать и обнимать ребенка. Со стороны она кажется карикатурно-заботливой мамочкой, но еще более странно это видеть Лайонелу. Он как никто знал, что Джойс никогда в жизни без необходимости не то чтобы не брала на руки, но даже не прикасалась к сыну.

Лайонел, Джеффри и Джойс селятся в небольшом одноэтажном доме в городке, расположенном в получасе езды от университета Айовы. Четыре широких пустынных улицы в лучших традициях шоссе 66[2], пара магазинов и скобяных лавок, пара супермаркетов и церковь – вот, собственно и все, что может предложить этот город. Было еще пара баров на центральной площади, но, конечно, Джойс и Лайонел стараются обходить их стороной. Несмотря на безумие Вудстока[3], здесь все еще считается, что ни девушки, ни семейные пары в бары ходить не должны. Есть небольшая пиццерия рядом с супермаркетом, вот туда они ходят пару раз в неделю.

Лайонел старается большую часть времени проводить на террасе перед домом. Иногда он приезжает ближе к одиннадцати вечера и, увидев, что окна дома все еще горят, старается как можно тише пробраться к лавочке на террасе, где открывает заготовленное заранее пиво и сидит в абсолютной тишине, дожидаясь того момента, когда окна в доме наконец погаснут. С сыном он общается мало по той простой причине, что это сложно организовать. Прогулка с ребенком предполагает прогулку и с Джойс. Он все еще любит ее, но если пару часов в день с ней можно было провести вполне спокойно, то за время такой прогулки, даже если они не ссорятся, а вполне мирно изображают идеальную пару, его охватывает совершенно невыносимое ощущение безысходности.