«Слава царскому роду! Слава Саргону Древнему! Слава! Слава! Слава!» именно такими словами завершались обязательные воскресные песнопения в храмах, один из немногих способов проявления любви к своему правителю от преданного народа.

Мне не часто доводилось видеть саму Энхедуанну после появления сына, но во дворце шептались, что его рождение отняло у Неё огромное количество сил и здоровья. Я видел, как Нариман с Аббаль бегали от покоев к покоям, лишь бы облегчить Её страдания. И даже сам Саргон Древний на время заключил перемирие с Ташлултум, надеясь, что так их дочери станет легче. Царь поручил Леату достать сильнодействующее снадобье какими угодно средствами, лишь бы Она скорее вернулась к жизни. Тяжелее всего приходилось маленькому Марди, который был отлучен от матери на время болезни, и передан кормилице. И как это часто бывает, в момент, когда думаешь, что всё хорошо, где-то дует ветер предстоящей бури. Мне довелось слышать Её голос, когда я стоял на балконе, но неведомая сила не позволила разглядеть Её. Тогда она в бреду нашёптывала что-то о памяти и обрывками напевала о крысином городе. Я-Чикачирони, не испытывал ни боли, ни грусти; я всего-навсего был уверен, что Она очнётся, потому что Ей предстояло исполнить обещанное. Растопить сердце Наримана и пробраться внутрь самых потаённых уголков его души.

Так и случилось. Лекарство, которое раздобыл Леат, помогло Энхедуанне быстро встать на ноги. Все благодарили верного слугу, но никто не догадывался об истинной причине. Ведь снадобье по-настоящему было действенным, но за мгновенье, как его принесли, с Ней говорил Нариман. Хоть и царская дочь бредила, Она слышала его голос и сказанные им слова: «Я знаю, что в такие моменты принято говорить что-то. Но, увы, я понятия не имею, что именно сказать. В уме столько мыслей, а облекаю их в слова и получается полная чушь. Я недавно понял, что почему-то есть ошибочное заблуждение, что мы не выбираем, что хотим чувствовать. Почему-то мы считаем, что обстоятельства заставляют нас чувствовать определённым образом. Так вот, зная это, я выбираю сейчас ничего не чувствовать. Не знаю, слышишь ли ты меня, но после появления маленького Марди, я словно лишился тебя. И, хотя ты жива, но осознание, что вот-вот могу потерять тебя, выбивает меня из колеи. Я не мог ничего чувствовать. Ничего после смерти жены и вот… . И вот, твоя болезнь сейчас лишила меня чего-то, на мне как-будто злой рок. Нариману не быть счастливым в браке. Так твердит удел Богов. Что ж, я это к чему. Я помню нашу первую ночь, что Ты мне сказала тогда. И, хотя я не ответил взаимностью, то был уверен, что дальше будет только лучше. Что пройдёт время и разберусь в себе, и в сказанном тобою. И теперь меня этого времени лишили. Тебя лишили. И всего я лишён. Я не утверждаю о том же, о чём и ты, но я проклинаю себя за то, что не поторопился. Хотя и понимаю, что если мы поступили определённым образом в конкретный промежуток времени, значит иначе не могли. Но корить себя не перестаю. В общем, хочу, чтобы Ты услышала меня. Да даруют Боги тебе исцеление. Постарайся поправиться, если не ради меня, то хотя бы ради сына. До свидания». Таким образом, слова были услышаны, а Энхедуанна, царская дочь, жена главного визиря Энлильского совета, и вот уже мать наследника-встала на ноги.

Я не понимал смысла сказанного. Точнее сказать, не совсем соображал, что именно он подразумевает под этими словами, потому что он относился к тому типу мужчин, когда произнесённое им не несло за собой ничего конкретного. Я ждал Её пробуждения, и в это время ко мне в голову отчаянно лезла мысль о том, что Нариман за сложными словами склонен скрывать правду, которая его самого не устраивала. Я оставил их и вернулся в день, когда Она пробудилась. Я помню, что в тот момент кокосовое молоко казалось слаще, потому что возможность видеть Её даровало мне ощущение тепла и ласки.