– Способствует преждевременной потере молодости и красоты, мэм, – старательно подпела Габриэль.

У миссис Эстелл нервически вздрогнули губы и потемнело лицо. Она сжала ладони, пару раз глубоко вздохнула и только потом, опустив руку в карман, вынула оттуда карманное зеркальце и внимательно изучила в нём своё отражение (при этом она не сбавляла шага, уверенно держа курс на ступени крыльца).

– Итак, – пробурчала она недовольно, – раз уж Вы, девушка…

– Меня зовут Мелисса, – поспешно вставила та с оскорблённым видом.

– Мелисса, – презрительно фыркнула миссис Эстелл, – какое вульгарное и простецкое имя. Совершенно ничем не выделит тебя из толпы, девочка.

– Мне моё имя нравится, – снова по-бычьи наклонив голову, прошипела Мелисса и прибавила: – Его мне дали мои родители.

– У них никогда не было вкуса, – отрубила миссис Эстелл, и лицо Мелиссы начало наливаться опасной краской, а притом ещё и дёргаться, что, как Габриэль успела выучить, было крайне тревожным признаком.

Мистер Эстелл поспешил принести свои извинения:

– Юная леди, юная леди, не стоит так переживать… Простите мою супругу за её… несдержанность, – Габриэла дёрнула носом и искривила губы в презрительной усмешке, – уверяю Вас, что она вовсе не всегда ведёт себя подобным образом… Долгая дорога… и обстоятельства, которые нас сюда привели, Вы должны понять, юная леди…

– Я понимаю, – отчеканила Мелисса, – что хозяева не могут грубить своим гостям, но и гости должны вести себя вежливо. Не слишком это красиво – когда за приветливое обращение тебе платят попрёками и безосновательными нападками. Перед такими людьми нет желания распахивать свои двери! – эти слова она произнесла с явным намёком, что, как Габриэль считала, должны были понять даже люди наподобие Эстеллов.

Но Эстеллы либо действительно являлись толстокожими и непонятливыми, либо они становились таковыми, когда им невыгодно было что-либо понимать. Как кинозвезда улыбаясь Мелиссе, мистер Эстелл открыл перед нею дверь в дом, словно он был его хозяином, и подождал, пока все дамы (миссис Эстелл с гордым и недоступным видом шагала впереди всех) пройдут в приёмный холл. Следом втиснулся Арчибальд, которому совершенно не нравилось здесь находиться, если только его печальные гримасы и отсутствующие взгляды по сторонам стоило расценивать верно, и лишь затем мистер Эстелл вступил в особняк сам, плотно притворив дверь за собою.

Миссис Эстелл озирала приёмный холл недовольными ярко-зелёными глазами. Габриэль подспудно чувствовала, что мадам готовится произнести гадость: по любому поводу, – и теперь ищет этот повод, чтобы снова выразить своё недовольство. Ей не пришлось искать долго, она впилась взглядом гарпии в ступени лестницы и произнесла шипящим змеиным голосом:

– Девушка! Что это такое?

Мелисса хранила гордое молчание. Впрочем, это не подействовало на миссис Эстелл. Осмотревшись, она подошла к ступеням, поставила на них одну ногу и звучно постучала по ступени каблуком. Неприятный цокающий звук отдался от сводчатых высоких потолков зала.

– Здесь нет ковровой дорожки, – процедила миссис Эстелл звучно. – Когда хозяйкой была мадам, всё было ослепительно и величественно. Увы, Бертрам совершенно не…

– Габриэла, милая, всё это было, – напирая на последнее слово, проговорил мистер Эстелл и снова обратил к Мелиссе, чьи плечи тряслись уже довольно ощутимо, извиняющиеся глаза: – Прошу прощения, прошу прощения!

– Ещё одно слово, – пробормотала Мелисса себе под нос, ни к кому явно не обращаясь, – и я их всех, я их…

Габриэль понимающе склонила голову: когда она смотрела в надменные лица семейки Эстеллов, она чувствовала ту же самую злость и неприятие по отношению к ним, то же желание немедленно выставить их за порог, несмотря на то, что этот дом не принадлежал ей и, следовательно, она не имела никаких прав в нём распоряжаться. Арчибальд Эстелл сделал неловкий шаг поближе к ним; Мелисса гордо и холодно отстранилась. Арчибальд оскорблённо закусил губу.