Именно этим она и занималась в тот момент, когда застеклённая дверь еле слышно приоткрылась, и в комнату неслышно, будто бесплотный призрак, проскользнула Джоанна. Личико девочки побледнело вдвое против обыкновения, на щеках ещё виднелись следы недавно пробегавших слёз, и васильковые глаза, припухнув, покраснели. В этот момент главная героиня Сара, которую играла Сэнди, объяснялась в любви с очередным своим поклонником – кажется, его звали Мэтью. Вошедшая девочка с любопытством вгляделась в экран, и Джилл, вспыхнув до корней волос, тут же выключила телевизор. Ей не хотелось, чтобы её дочь видела, что произойдёт в сцене дальше.

– Ты успокоилась, солнышко? – участливо осведомилась мать.

Дрожащая Джоанна подступила ближе, потупив голову.

– Понимаешь, – зажурчала Джилл, стремясь загладить ошибку, – я вовсе не хочу совершать насилие над твоей волей. Если ты не хочешь учиться в школе имени Альберта Эйнштейна – это твоё решение и твой осознанный выбор. Ты хочешь поехать в Хэмптшид? Хорошо, давай я пока позвоню директрисе Аммель, а ты пока собирай вещи.

– Нет, мама, – Джоанна торжественно покачала головой и невольно всхлипнула, – твоё желание для меня значит очень много. Поэтому я попытаюсь ещё раз оправдать твои надежды. Но… пожалуйста, если у меня не получится до конца семестра, ты же позволишь мне уехать туда, куда я хочу?

Джилл вздрогнула: такие ужасные слова ей однажды приходилось слышать из уст Сэнди, она знала, что последствия от таких решений могут быть наихудшими. А она вовсе не желала для своей единственной, любимой, чудесной девочки ни страданий, ни горестей! Протянув к Джоанне руку, мать прошептала, едва сдерживая неожиданно навернувшиеся на глаза слёзы:

– Подумай, моя милая! Я вовсе не держу тебя насильно, ты вольна выбирать самостоятельно, ведь ты уже взрослая девочка!

– Нет, мама, – опять повторила Джоанна, и в её голоске впервые прорезалась такая сталь, какую Джилл не доводилось слышать даже из уст взбалмошной младшей сестры. – Я пойду учиться туда, куда ты хочешь.

– Если это твоё окончательное решение…

– Да, – с королевским достоинством наклонив голову, Джоанна степенно вышла из кухни.

Словно громом поражённая, Джилл осталась неподвижно сидеть на своём стуле. Пальцы её нервно пробегались по полустёртым кнопкам пульта, а душу уже начинало терзать предчувствие чего-то недоброго, как чёрная туча зависшего над её семьёй. Оглушённая голосами, кричавшими и шелестевшими в её взволновавшейся душе, она не могла слышать, как плачет её дочь, поспешно убегая наверх.

* * *

Мелисса отлично знала, что семейка Мэллоев не простит ей истории с краской. Она уже заранее подготовилась к невообразимой тирании Барбары, к злобному шипению Джордана и даже к возможной явке в кабинет директора. Она так нервничала, что не могла уснуть нормально, и лишь благодаря этому встала с первыми лучами солнца. Протирая покрасневшие глаза, девочка бросила скользящий взгляд на часы: стрелки застыли на половине восьмого. Впервые за свою долгую школьную историю Мелисса Эстелл умудрилась проснуться раньше восьми-двадцати утра. Ей наверняка предстояла выволочка, едва только Барбара нажалуется господину Мэноксу (а она обязательно нажалуется, иначе это будет не Барбара), так что не стоило возмущать учителей и своим привычным опозданием. Одевшись и причесавшись, дабы не походить на взлохмаченное чучело, в облике которого она обыкновенно являлась на занятия, девочка вприпрыжку принялась спускаться с лестницы. Настроение у неё отчего-то вдруг сделалось отличное; хотелось петь и плясать, протягивая руки к солнцу, улыбавшемуся так широко и тепло в последний раз в этом году. Но, стоило Мелиссе вспомнить о кознях зловредной Мэллой, как на душу ей снова свалился двухтонный камень. Волоча ноги, словно гири, она нехотя поплелась к холодильнику.