– Правильно говоришь! Отходи!

Ведро с оглушительным стуком приземлилось на асфальт у носков её ботинок. Мелисса не знала и даже сейчас не могла догадаться, в чём заключается суть мести Эндерсона. Тот встал рядом с ведром на колени, извлёк из кармана несколько огромных тюбиков краски. Краска была зелёной. Мелисса начала понимать, как Питер решил отплатить Барбаре, и в её душе заиграло злорадство.

– Вот так, – Питер с наслаждением выдавил содержимое тюбика в ведро. – Присоединяйся! У меня возникает впечатление, будто это МНЕ насолили твои одноклассницы! Давай, Мелисса, не стесняйся, ты же больше не будешь забитой и испуганной коровёнкой, верно? Ты будешь крутой! Ты и есть крутая! Поверь сама в это, и они тоже поверят!

– Если бы, – вполголоса пробормотала Мелисса, становясь на колени.

Зелёная краска с негромким бульканьем лилась в ведро, а она с удовольствием крутила и крутила тюбик, пока нечего стало оттуда выдавливать. Одновременно с Питером она схватила следующий.

«Как же было это замечательно: знать, что я больше не изгой, – повторяла она про себя, пробегаясь пальцами по поверхности тюбика. – А даже если я и изгой, то такой, который сумеет постоять за себя! Вот белобрысая курица Барбара удивится и разозлится! А Джессика, эта тощая противная Джессика, как же долго она будет выть и плакать, потрясая болотно-зелёными волосами!»

Мелисса настолько увлеклась, что не заметила, как краска в тюбиках закончилась. Она разочарованно потрясла пустой упаковкой в воздухе.

– Всё?.. – протянула она. – Больше ничего нет…

– Нет, – с тяжким вздохом подтвердил Эндерсон. Его глаза радостно сверкнули: – Мы справились! Дай пять!

Мелисса охотно хлопнула его ладонь в ответ.

– То-то эти козочки попрыгают завтра… – заключил Эндерсон. – Ты – молодец, Мелисса! Пошли по домам. После окончания уроков завтра встречаемся здесь. Это зрелище нельзя будет пропустить…

* * *

В течение всего следующего дня Мелисса не могла найти себе места. Она нервно ёрзала на стуле на всех уроках, то и дело принималась грызть ногти, ручку, карандаш, линейку и даже учебники. Она не могла, не умела и не хотела успокоиться! Стоило ей на минуту представить длинные обесцвеченные волосы Барбары, забрызганные зелёной краской, нарисовать перед мысленным взором облитую краской Джессику, как из её горла начинали рваться сами собой полузадушенные взвизгивающие смешки. Конечно же, уже после второго урока все стали показывать на Мелиссу пальцем и злодейски хихикать. Причём она слышала шёпотки, несущиеся в свой адрес даже во время занятий.

«Как же это неприятно и отвратительно: быть изгоем, – уныло думала Мелисса, переписывая с доски уравнение и чувствуя при этом, как её спину пожирают горящие взоры сидящих позади одноклассников. – Лучше уж оставаться обыкновенной серой мышью, чем отстоем класса. На серых мышей не обращают внимания. А мне от школы хочется одного – покоя».

Но, видимо, именно сегодня и именно сейчас ей не дано было его получить.

– Мисс Эстелл, – удивлённым тоном обратился к ней преподаватель математики, – я поражён! Ваше домашнее задание решено на…

«Два, – мрачно подсказал внутренний голос Мелиссы. – Как всегда. Я знаю это и без Ваших напоминаний. Сколько „неудовлетворительно“ я успела получить в этом семестре? Наверное, столько, что директор Мэнокс имеет все основания отчислить меня из школы. Я привыкла быть двоечницей. Но неужели необходимо о каждой моей оценке сообщать всему классу? Похоже, весь мир сговорился унижать и оскорблять меня, стоило мне появиться на свет».

– Мисс Эстелл, Ваше домашнее задание решено на «превосходно»! В нём не допущено ни единой ошибки, оно – лучшее из всех работ, что я проверил! – воскликнул мистер Сёрдж немало удивлённым голосом.