«У меня все нормально. Обойдется одной статьей. Очень скучаю. Очень вас всех люблю.»

Сложил письмо солдатским треугольником, но адрес, на всякий случай, указал ложный: дом 17, а вместо улицы Черняховского написал «ул. Чернышевского».

– А ты знаешь, что я – сотрудник КГБ, – сказал Олег.

– Врешь, чем докажешь.

– Не веришь. Я тебе удостоверение покажу, – с обидой сказал он.

Он предъявил корочки, но только издалека, в руки не дал и спросил:

– Ну, что теперь веришь?

– А чем ты занимаешься, товарищ майор, – спросил я?

– Тобой, – сказал он.

– В смысле?

– Я тебя веду.

– А конкретно?

– Я на тебя характеристики пишу.

– И что ты там пишешь?

– Пишу, что ты умный парень, но Советскую власть не любишь.

– Ты же вроде как фотограф?

– Это по совместительству. Одно другому не мешает. Даже наоборот.

– Майор КГБ занимается каким то несчастным зэком из Мядельской спецкомендатуры?

– Я не только тобой, я вообще занимаюсь вопросами сионизма в нашем районе.

– Mного здесь евреев?

– Eвреев: ты и еще один, парикмахер из Мяделя. У меня между вами зафиксирован контакт в марте прошлого года. Будешь отрицать?

– Да, я ходил в парикмахерскую стричься. Один раз, в прошлом году.

– O чем вы говорили? – Олег посмотрел мне в глаза.

– Да так, особенно ни о чем. О чем обычно говорят клиент с парикмахером. Даже не сказал, что он еврей.

– Он – скрытый еврей, в отличии от тебя. Такие опаснее.

– А я опасен?

– Персонально нет, а потенциально да.

– В чем же моя опасность?

– Во всем. У меня теория на счет вас есть. Вы евреи ведь не нация в обычном виде, как русские, украинцы, беларусы и другие. Евреи это мутация. Они существуют в любой нации в скрытом виде.

– У тебя есть примеры?

– Да. Мой отец. Ты вот что, приходи к нам в гости. Я тебя с о своим батькой познакомлю. Мы для тебя курицу зарежем.

– Пожалуйста, – взмолился я, – курицу из—за меня убивать не нужно.

– Хороший ты парень, сказал Олег.

– Ты правда, так думаешь.

– Я в этом уверен.

– Так напиши мне что ни будь положительное в характеристике.

– Что, например? – спросил Олег, посмотрев на меня критическим взглядом, как портной на примерке нового пиджака.

– Что курицу пожалел, – сказал я.

– Это никому не интересно, – ответил Олег.

Они жили вдвоем – Oлег и его отец, в простом деревенском доме на самом краю Мяделя. Звали отца Илья Ильич. Олег нас познакомил.

– Знаю про тебя, слыхал и читал даже, – сказал Илья Ильич. Он кивнул в сторону Олега.

– Папа, я же просил, – тихо сказал Олег.

– Иди, накрой на стол – сказал Илья Ильич Олегу. – Курицу есть будешь? – спросил он у меня.

Я кивнул согласно.

– А свинину ешь?

– Ем и свинину.

– Какой же ты настоящий еврей, если ешь свинину.

– Когда паспорт выдавали, про свинину не спрашивали, – ответил я.

Moй ответ ему понравился, он засмеялся.

– Я вот в войну целый кагал прятал, намучался. Не хотели свинину ести, а чем кормить, где столько куриц взять.

– И чем вы их кормили?

– Чем, картошкой.

– Живы осталась?

– А куда б они делись, живы конечно.

– И где они сейчас.

– Уехали в Израиль. Ладно пойдем к столу. Ты водку пьешь?

– Пью.

– Правильно, если свинину ешь, значит и водку пьешь.

Курица была приготовлена довольно примитивно – просто сварена и порезана на куски.

– Ну, – сказал Илья Ильич, – что б не последняя. Лехаим! – Мы выпили.

– Ты давай ешь.

Он пододвинул тарелку. Я съел кусок.

– Давай, ешь больше, не стесняйся.

– Спасибо, я наелся, больше не хочу.

– Да, ты еще тот едок. Я бы в твоем возрасте целиком такую курицу съел, только никто не предлагал. Давай еще выпьем. За вас – евреев.

– В следующем году в Ерушалайме, – чтобы поддержать еврейскую тему сказал я.