Стоп!

Я резко села на кровати и оглядела комнату. Озера, конечно, поблизости не было, как и моих соседок. Лениво и неуклюже, словно ещё находясь во сне, я выбралась из-под одеяла и проползла по холодному каменному подоконнику. Прильнула к окну, пытаясь рассмотреть площадь перед академией. Из нашей комнаты она была едва видна, поэтому я припала носом к стеклу и скосила глаза. Под статуей семи богов уже собирались первые позавтракавшие студенты. Судя по улыбкам, настроение у них было приподнятое.

– Нет, нет, нет! – простонала я и, сорвавшись стрелой с подоконника, принялась метаться по комнате, натягивая форму. – Церемония определения! Я проспала!

От резкого подъёма в глазах потемнело, и услужливое сознание показало мне картину, как я подбегаю к церемониальному залу, а оттуда уже выходят магистры и студенты, знающие свои склонности.

О-о-о, нет! Только не это! Время, немедленно остановись! Я не должна опоздать на самую важную церемонию в своей жизни!

Ноги проворно нырнули в штаны, сорочка одним махом запахнулась на животе, а вот с пуговицами жилета пришлось повозиться: золотистые крохи никак не хотели пролезать в новые петли, словно нарочно выскальзывая из пальцев. Ну давайте же, скорее!

Принять душ я, очевидно, уже не успевала, поэтому быстро провела щёткой по волосам и сморщилась от запаха: после вчерашней встречи с холщовым мешком запах тухлых овощей намертво въелся в пряди. Надеюсь, никто не станет меня нюхать…

Косы я заплетала уже на ходу, выбегая из комнаты и бубня себе под нос ругательства.

Женщина-свир в коридоре окинула меня строгим взглядом, и я виновато ей улыбнулась. На полпути вспомнила, что забыла фамильный пергамент, поэтому пришлось вернуться. Конечно же, бегом.

В столовую я почти влетела, расталкивая выходящих оттуда студентов и зарабатывая недовольные оклики. За нашим столом сидели Сирена и Фиди, давно справившиеся со своим завтраком. Рудвики уже уносили тарелки, когда я успела перехватить у одного из них плошку с кусками хлеба и глиняный кувшин.

– Наконец-то, – строго произнесла Сирена на манер своего ментора. – Нельзя быть такой безответственной, Юна!

– Не привыкла вставать по часам, – пережёвывая хлеб, оправдалась я. – Почему ты меня не разбудила? У тебя обычно хорошо получается.

– Я пыталась! – возмущённо вставила Фиди. – Битых полчаса просила тебя подняться!

– Кажется, что-то такое было, – припомнила я.

Фидерика надулась.

– Пойду занимать места, – она обиженно поднялась. – Хотя сесть поближе уже всё равно не успею.

– Извини, – с набитым ртом кинула я ей вслед. Протолкнула крупный кусок в горло и отхлебнула прямо из кувшина. Уже остывший отвар шиповника струйкой полился по подбородку, и я вытерла его тыльной стороной ладони.

– Я была у своего ментора, – пояснила леди Эстель, скривившись при виде моей неряшливости. – Это важный день для любой молодой леди. И любой студентки. Дамна причёсывала меня, поддерживала и давала жизненные наставления. От тебя что, пахнет сырой картошкой?

Девушка брезгливо сморщила носик. Две подкрученные пряди выглядели искусной картинной рамкой для её хорошенького личика. Я заметила, что кожа серебристой лилии припудрена и придает аристократичности леди Эстель заслуженную бледность.

– Студенты должны поспешить, лу-лу! – Поллу стоял в дверях и громко торопил засидевшихся в гостиной. – Ректор Аддисад будет недовольна, лу-лу. Поллу нужно успеть доставить всех в Церемониальный зал.

Он увидел наш столик, надул щёки и пригрозил:

– Медленным леди не достанутся склонности, лу-лу!

Мы поднялись. Я сделала ещё пару глотков из кувшина, с благодарной улыбкой вручила его ожидающему рудвику в поварском колпаке и поторопилась к выходу.