– Знакомство, – равнодушно ответил Виттор. – Доброе утро, магистр Фаренсис.

– Студент Оуренский, вы что, собирались напасть на девушек? К тому же первокурсниц? – спросил магистр Фаренсис, кивком указывая на всё ещё искрящиеся пальцы Виттора.

Фиди продолжала всхлипывать.

– Это они на меня напали, – оправдался блондин.

– Сейчас я вижу только плачущую студентку Уорт и угрозу для студентки… эм…

– Сирена Эстель, магистр, – представилась серебристая лилия. – И мне очень страшно. Этот старшекурсник хотел меня сжечь!

– В качестве наказания будете помогать рудвикам готовить бестиатриум к празднику, – решил магистр факультета огня. – И вы, студент Маффин.

Хохотун нахмурился ещё сильнее. Теперь ему было совсем не смешно. Губы его собрались в трубочку, и он посмотрел на Виттора.

– Вообще-то, они правда первые начали, – подал голос тёмный двойник Виттора.

– Я попрошу магистра Десента, чтобы и вам было назначено наказание, студент Оуренский, – это явно было обращено не к Виттору.

– Но я же просто сидел!

– Второй год вы двое учиняете драки в академии, а теперь хотите свалить ответственность на первокурсниц?! – возмутился Фаренсис. – И слышать больше ничего не хочу!

Магистр ушёл, а счастливая Сирена вышла из-за плеча Лонима, довольная своей блестящей победой. Братья Оуренские, казалось, были готовы её растерзать. Мало того, что на щеке Виттора проступили красные следы от маленькой ладони, так ещё им теперь придётся провести время в компании рудвиков. Почему-то я не сомневалась, что эти аристократичные непохожие близнецы рудвиков не любили.

– Поехали в Кроуниц. – Лоним развернулся и подтолкнул леди Эстель к выходу. – Пока ты ещё кого-нибудь не отправила на отработку.

Столовую мы покидали в молчании, под пристальными взглядами всех завтракающих здесь студентов.

***

Магическая лавка находилась на торговой улице и, как и все местные каменные домики, подпирала собой основание горы. Рядом ютились похожие магазинчики с узкими козырьками и торчащими вывесками. Густой туман скрывал от нас город, словно на его мостовые кто-то вылил молоко, и теперь мы стояли прямо на дне молочной реки. Огоньки фонарей сражались с плотной мглой, но явно проигрывали битву.

Серый фасад лавочки «Чары и чарки» был украшен пёстрой надписью, которая переливалась всеми цветами радуги. Вдоль загнутого спиралью хвоста смешного трёхглазого кота пробегали цветные огоньки. Я остановилась у входа и засмотрелась.

– Это ментальная иллюзия, – хихикнула Фиди.

– Ты уже умеешь создавать такую красоту? – спросила я, кивая на разноцветные переливы.

– Ни разу ещё не пробовала, – смутилась второкурсница.

Внутри мы скинули капюшоны своих тёплых накидок и огляделись. Казалось, окружившие город скалы проникали даже внутрь: каменные полки были вырублены прямо в стене, низкий сводчатый потолок блестел сланцем. Часть свечей в резной люстре уже превратилась в огарки, поэтому в лавке царил загадочный полумрак.

На полках пестрели корешками старые и новые книги, шкатулки перемешивались с масками из дерева и небольшими гобеленами. Отдельно стояли статуэтки всех семи богов Квертинда, любовно выстроенные вдоль божницы. Их воплотили в самых разных материалах, на любой вкус и достаток: от простых, небрежно выточенных из дерева до расписных, из фарфора или металла, украшенного драгоценными камнями. Я заметила ряд свободолюбивых Вейнов и показала язык всем сразу в отместку за недавний шторм.

Лоним задел один из свисающих с потолка колокольчиков, и он немедленно отозвался оживлённым перезвоном. Сирена подняла крышку сундука и закашлялась от облачка пыли. Музыкальные инструменты, пергаменты, тяжёлые чернильницы, посуда и даже детские игрушки были свалены в кучу. «Чары и чарки» больше напоминали чулан старьёвщика, чем магическую лавку.