Несомненно, Манфорд приготовил соответствующую речь даже на случай проигрыша Гилберта. Он назовет это моральной победой. Тогда батлерианцы позже отомстят ментатам.

Но Гилберт не собирался проигрывать. Он сел за игровой стол и небрежно махнул рукой.

– Как бросивший вызов, я уступаю первый ход противнику.

Право сделать первый ход давало некоторое преимущество меку. Гилберт хотел показать, что не лукавит и не использует против робота никаких преимуществ.

Родерик Коррино удивленно подался вперед. Сальвадор встревожился. Манфорд не ожидал, что Гилберт сделает такое предложение, но никак не отреагировал; выражение его красивого лица свидетельствовало, что он уверен в ментате.

Робот двинул льва вперед и поднял на один уровень, на следующую боевую платформу. Гилберт в ответ блокировал ход робота мучеником с героическим лицом. Робот решил пожертвовать младенцем. Этот ход встревожил публику, напомнив, как Эразм убил ребенка Серены Батлер – именно это событие породило батлерианский джихад.

Гилберт сделал ход львом, подняв его на три уровня. Он настроился на тонкую игру, сосредоточился на возможных сценариях и стратегиях, просчитывая на десять ходов вперед и прикидывая ответы как на возможные ходы мека.

Мыслящая машина передвинула фигуру, простую пешку, начиная своеобразный гамбит. Гилберт двинул свою пешку и убрал его фигуру с доски. Когда робот сделал следующий ход, перед Гилбертом открылось множество вариантов и он понял стратегию робота. Робот действительно мог выиграть. Гилберт пересмотрел свои планы. Он слегка вспотел, с тоской сознавая, что робот никогда не проявит такую слабость.

Один из зрителей громко ахнул: он тоже понял намерения робота, хотя большинство гостей еще ничего не замечали. Гилберт сделал на многоуровневой доске оборонительный ход, и робот блокировал его, ограничив возможности Гилберта. Но Гилберт нашел лазейку и надеялся, что робот ее не обнаружит.

Робот безжалостно блокировал ходы Гилберта, загоняя его в глухую оборону на самом нижнем уровне доски. Публика начала волноваться. Краем глаза Гилберт заметил грозное выражение лица Манфорда.

Гилберт обратился к игре со всей сосредоточенностью ментата. Он знал то, о чем не могла догадаться публика, чего не мог знать даже боевой мек. Последние полтораста лет он регулярно играл в пирамидальные шахматы с Эразмом. Независимый робот, искусный противник, отточил тактику Гилберта, научил его многим хитростям. У боевого робота правила игры были введены в программу, но Гилберт знал, как их использовать, чтобы обеспечить себе победу.

Гилберт отступал еще дважды, и мек каждый раз нападал, двигаясь к ловушке, подготовленной директором школы менистатов. Император Сальвадор явно забеспокоился. Сестра Доротея что-то шептала ему на ухо, но это его не успокоило. Гилберт сделал очередной ход, и робот ответил так, как он и предполагал.

И ментат захлопнул ловушку. Он снял льва и двумя следующими ходами заблокировал отход матери, а затем захватил эту фигуру. Еще через три хода он полностью изменил ход игры, сняв великого патриарха и пренебрежительно отбросив эту фигуру.

Толпа взревела. Робот понимал неизбежность поражения, но продолжал поединок. У Гилберта не было выхода: приходилось неуклонно двигаться к победе. В этой игре ему следовало играть свою роль до конца. При всем противоречивом отношении к мыслящим машинам он, конечно, принимал сторону человечества.

Манфорд зааплодировал.

– Ментат, директор школы, снова доказал то, что нам уже известно. Машины не только зло – они устарели, неуместны и уступают людям. Они не могут быть полезны. Все их следует уничтожить, без них наша цивилизация станет лучше. Мы можем стать лучше, не прибегая к помощи машин.