– Серьезно? – удивилась Лана. – Неужели никто не знает, кто такой Ралм Ле Крок? Издатель-то должен знать?

– Если он его и знает, то тоже тщательно это скрывает. Я читал, что Ле Крок неуловим, как фантом. Иногда даже говорят, что это не какой-то человек, а группа людей. Коллективный псевдоним, маска, которую дает издатель тем, кто особенно резко критикует режим. Для их безопасности.

– Вот оно что… – задумчиво протянула Лана, глядя строго себе под ноги. – Да, наверное, так безопаснее, а то попадешь под Королевский Суд – и поминай как звали.

– И да и нет. Это затрудняет возможность мести со стороны критикуемого, но в то же время снимает с человека ответственность за то, о чем он пишет. Анонимность ведет к безнаказанности, а безнаказанность неизменно ведет к тому, что человек перестает замечать границы разумного. И допустимого.

Он выразительно покосился на нее, и Лана непроизвольно поежилась под его взглядом. Намек был достаточно прозрачным, чтобы она его не поняла. Вспомнились слова ректора Сайдера о сгоревшем доме, где они с друзьями устроили вечеринку. Если задуматься, действительно не лучшее место для веселья, но в тот вечер Лана ни о чем таком не задумывалась. Она тоже перестала замечать границы разумного. И допустимого.

К счастью для Ланы, они как раз дошли до нужной аудитории. К несчастью – Братт не торопился уходить. Он явно был доволен тем, что смог заставить ее задуматься, но сказал еще не всё.

– Пойми меня правильно. Твой интерес к политической журналистике, особенно если он продержится хотя бы пару лет, – это очень похвально. Хорошо, когда человеку не все равно, когда он готов что-то делать, чтобы стало лучше. Но помни, что созидать всегда конструктивнее, чем разрушать. Для тебя самой в первую очередь.

– Я запомню, – пообещала Лана, избегая его взгляда.

– Хорошо. И напоследок хочу сказать: я очень рад, что ты все же пришла к нам. Значит, всё в жизни происходит не случайно.

Вот теперь Лана подняла на него глаза, непонимающе хмурясь.

– О чем вы?

Братт пару секунд колебался, но потом все же объяснил:

– Я смог взять тебя на курс только по одной причине: незадолго до этого у нас пропала студентка. Я взял тебя на ее место.

– Как это – пропала?

– Ну, пропала, потерялась, сбежала, была похищена… Никто точно не знает, Легион еще ведет расследование.

– Но вы уже взяли меня на ее место? А если она найдется?

– Тогда и будем думать. Сейчас всё выглядит так, будто она просто сбежала: часть вещей исчезла вместе с ней, но она никому ничего не сообщала. И с родителями не связывалась. Возможно, в этом замешан мужчина. Не знаю. В любом случае, если она действительно сбежала, то теперь уже вернуться на курс не сможет. Так что учись, Лана, раз всё так сложилось. Возможно, это твоя судьба.

Сделав это громкое заявление, он наконец повернулся и пошел прочь, а Лана отправилась в аудиторию, чтобы в этот раз точно не опоздать и занять стратегически выгодное место.

Однако судьба или нет, а до конца дня легче ей не стало. Пусть следующий лектор не обратил на нее никакого внимания, она постоянно ловила на себе враждебные взгляды. Отсутствие возможности с кем-то поговорить тоже очень угнетало. Вспомнилась Альма, и поперек горла встал ком. Неужели подруга теперь тоже от нее отвернется? Пока длился учебный триместр, она и не могла встретиться с ней: правила Лекса запрещали покидать его территорию без крайней необходимости. Но то, что она даже не попыталась с ней связаться в письме или через зеркальный коридор, – удручало.

Лана решила, что через пару дней, как только у нее всё успокоится, она сама напишет ей. А пока пришлось всю вторую половину дня провести в библиотеке, прорабатывая лекции, которые не успела записать, по учебникам. Из-за чего она едва не пропустила ужин. По крайней мере, кормили здесь хорошо. Без изысков, но вкусно.