– О… милый, – говорю я. – Десять из десяти – это сигнал к действию!

– Ты тоже заметила, что она меня клеит? – с игривыми нотками в глазах спрашивает он, пытаясь выстроить план действий.

– Конечно! Она занялась бы с тобой сексом прямо… – указываю большим пальцем на наш столик. – Дерзай, малыш! Забудь на время про сестру-неудачницу. Я никуда не денусь. А блондиночка долго ждать не станет!

– Ты сама доберёшься до дома? – воодушевленно спрашивает Джейсон, приглаживая волосы.

– Конечно, справлюсь. Машина за углом.

– Люблю тебя, сестрёнка! Ты лучшая! – он чмокает меня в макушку и исчезает за углом бара.

Пора и мне отправляться домой. А что там? Ещё есть холодная пицца и бутылка белого полусладкого. Тоже неплохо.

Кошусь на телефон, он по-прежнему с тёмным экраном.

На горизонте появляется Джейсон с блондинкой. Он нежно держит её за талию и смотрит ей в глаза.

На мгновение наши взгляды пересекаются, она дарит мне улыбку, выкрикивает что-то своим подругам, и Джейсон быстро выводит спутницу из зала на улицу. Он всегда умел привлекать девушек. По крайней мере, кто-то сегодня насладится страстной ночью. Интересно, сколько ещё я смогу прожить без секса? Прошёл год, и я не могу представить кого-то ещё, кроме Филиппа рядом с собой. Хотя он не был первым парнем, но отношения с ним оказались самыми искренними. Правда, только с моей стороны. Сначала я пыталась забыть его, обращая внимание на других парней, но как только дело доходило до свидания, сбегала. Просто отменяла встречу и всё.

Филипп так глубоко засел в моей голове, что я не могу думать ни о ком другом. Постоянно вспоминаю лучшие моменты: отпуск, первое свидание, первый секс. Всё было так романтично. Иногда, лаская себя в душе, я предаюсь сладким воспоминаниям и чувствую себя полной дурой.

Мама сразу поняла, когда Филипп меня бросил, как только я появилась на пороге их дома в прошлое Рождество. Мне не нужно было ничего говорить. Как только она меня обняла и спросила: «А где Филипп?», из моих глаз полились слезы. Чтобы не портить праздник остальным, а родственников понаехало достаточно много, я заперлась в своей бывшей комнате и долго сидела в темноте. К ужину вышла, ссылаясь на мигрень. В тот одинокий вечер меня радовало только то, что мама искренне веселилась с гостями и всячески поддерживала меня.

С тех пор, как она встретила спутника жизни, она словно переродилась. Её улыбка теперь не сходит с лица, и я вижу, как она любима. Клод стал её надёжной опорой. Француз – высокий, статный, интеллигентный мужчина с лёгкой сединой и ноткой аристократизма. Он носит очки в тонкой металлической оправе, что придаёт ещё больше брутальности, несмотря на возраст за пятьдесят. Точно знаю, как мамины подруги тайно сохнут по нему и удивляются, как такой хрупкой женщине удалось его «заарканить» любимое словечко тётушки Глэдис. Пусть болтают. То, как Клод влюблено смотрит на маму, как игриво улыбается, когда она просит принести тарелки со стола – бесценно. А когда женщина любима, она и сама себе нравится больше, чем когда одна, в растянутой майке и с пивом за просмотром «Дневник Бриджит Джонс».

Бросаю взгляд на настенные часы в кафетерии 22:32. Пора домой. Нужно ещё посидеть над проектом. Работа архитектором в частной фирме отнимает порой много сил. Моя специальность востребована и хорошо оплачиваемая, начальство не жалуется, да и за пять лет ко всему привыкаешь. Карьерный рост намечается, но пока в планах и далеком будущем. Сейчас я мало думаю о продвижении по карьере.

Есть, пить, спать, ходить на работу – основные мои инстинкты выживания.