– Нет… даже не задумывался об этом.

Педер медленно пошел к парковым воротам. Мина и Винсент последовали за ним.

– Правда, двум исследовательским группам удалось обнаружить нечто, что они назвали «сонной кнопкой», – продолжал Винсент. – Впоследствии ее назвали немури, что по-японски означает «сон».

– Вот как…

– Исследования проводились на банановых мухах; у них и был обнаружен ген, управляющий «сонной кнопкой».

– Банановых мухах? – переспросил Педер, указывая на вход.

Он сам удивлялся собственной заторможенности. Обычно Педер воспринимал информацию лучше, даже если спал на ходу.

– Винсент, – раздался сзади голос Мины. – Вы опять в роли ходячей «Википедии»?

Менталист кивнул и замолчал.

Заброшенный по окончании сезона парк аттракционов – жуткое зрелище. Ни смеха, ни криков, ни музыки со стороны большой сцены. Не скрипят качели на фоне непрекращающегося рокота тысячеголосой публики.

– Вот здесь стоял ящик.

Педер показал рукой перед воротами. Потом достал снимки из криминалистического отчета и протянул Винсенту, который тут же принялся внимательно их изучать.

– И что… у криминалистов никаких зацепок? – спросил он. – Ничего такого, что могло быть связано с убийством?

– Больше ничего на сегодняшний день. – Педер потер глаз, в который попала соринка. – Разумеется, они взяли множество проб, но результатов еще надо дождаться. На этой стадии расследования с учетом специфики места очень сложно определить, какие артефакты имеют отношение к ящику, а какие были здесь до его появления.

– Это так, – кивнул Винсент, обшаривая взглядом землю. – А вы знаете, что систематическое недосыпание чревато серьезными побочными эффектами? – неожиданно спросил он. – Увеличивается риск множества заболеваний, не говоря об ухудшении памяти и ослаблении иммунитета.

– Но… – Педер откашлялся.

– Болезнь Альцгеймера, ожирение, хронический алкоголизм – не самые страшные из возможных последствий, – продолжал Винсент. – В условиях недостатка сна мозг рискует оказаться перегруженным, потому что именно сон помогает нам забывать ненужное.

– То-то я заметил, что не все парковые лошади вернулись домой по окончании сезона, – перебил его Педер. – И мне кажется, не я один…

Последнюю фразу он произнес совсем тихо и глядя на Мину. Но Винсент ее услышал. Он всего-то хотел лишь поделиться полезной информацией – и вот она, благодарность… В глубине души он осознавал, что иногда перегибает палку. Вот и сейчас, похоже, сболтнул лишнего. Но что из сказанного лишнее? На этот вопрос не смог бы, пожалуй, ответить и сам Педер.

Винсент присел, изучая место, где стоял ящик. Кусочек заградительной ленты рвался на ветру, как будто хотел улететь. Мина стояла рядом, сложив на груди руки и чуть заметно дрожа. Мороз выбелил ее лицо, оставив ярко-красными одни губы. Винсент знал, что Мина не пользуется косметикой, но эти губы так и горели на бледной коже, при том что Винсент не имел ни малейшего понятия о том, как они должны выглядеть в обычном состоянии.

Он прокашлялся и, снова сосредоточившись на месте страшной находки, медленно проговорил, как будто продолжая прерванную лекцию:

– В прежние времена люди садились спать, а не ложились…

Провел рукой в перчатке по круглым камням. Когда ящик нашли, здесь лежал снег. То есть все, что только не смели криминалисты в отчаянной охоте за ничтожнейшими уликами, кануло в Лету вместе с этой зимой. По правде говоря, он рассчитывал на большее. Надеялся на звоночки из подсознания, которое всегда начеку и сохраняет все, что ускользает от нашего внимания.

– Поэтому выставленные в музеях кровати такие короткие, – продолжал Винсент, все еще на корточках. – В семнадцатом столетии доктора полагали, что спать лежа вредно. Якобы пища может переместиться через гортань к голове… Черт, ну и ветер сегодня.