– Ну что вы, мужики! У нас и так после свадьбы и Нового года еды на роту осталось, а вы вон сколько ещё притащили! – попробовал возразить я, но меня не больно-то слушали.

Парни продолжали выгружать разнообразные свёртки и банки, даже притащили несколько пачек папирос, хотя прекрасно знали, что не курю. Их тут же прибрала хозяйственная Степановна: курево сейчас такая же ценная валюта, как поллитра в мои семидесятые-восьмидесятые. В отличие от денег, инфляции не подвержена.

– Начальство велело передавать тебе привет. Как освободится – заскочит! – радостно загудел Лёня.

– Спасибо! Александру Максимовичу тоже передавайте привет. Рад видеть в любое время. Вы как – голодные? – спохватился я, помня, что зачастую на службе бегал без маковой росинки во рту.

– Не, всё в порядке. Мы уже перекусили, – подумав, сказал Бодунов.

– Точно?

– Да точно тебе говорю!

Закончив с гостинцами, ребята сели вокруг меня. Наступила тягостная тишина, все явно чего-то ждали, в первую очередь от меня.

– Ну, есть вы не хотите, а как насчёт чайку? – спросил я.

– Можно, – кивнул Ваня. – Лёня, что скажешь?

– Я как ты. Можно и чайку.

Я посмотрел на Настю. Она кивнула и, догадавшись, что сейчас пойдёт серьёзный мужской разговор, деликатно вышла на кухню – готовить вместе со Степановной чай и угощение для дорогих гостей.

– Давай, Георгий, докладывай: как самочувствие? – начал издалека Ваня.

– Нормально всё, – махнул рукой я. – На мне всё как на собаке заживает. Рану заштопали, Настя перевязки делает – такая красота, ни к какому врачу ходить не надо! Чуток отлежусь и на работу!

– Не горячись, Жора! Успеешь ещё натрудить мозоли, – покачал головой Бахматов.

Я понял, к чему он клонит. Ну да, переживает, чтобы на меня снова не покусились. Дома вроде как безопаснее, чем на службе.

– Нет, Лёня, отлёживаться, пока другие за тебя пашут, уж извини, не привык. Не в моих это принципах. Тем более я тут самое заинтересованное лицо: это ж меня убрать хотели. Лучше скажи, как Стряпчий – раскололся?

Бахматов вздохнул.

– Молчит пока… сволочь! Понимает, что ему при любом раскладе крышка и воровской фасон держит. Следаку прямо в лицо рассмеялся, чуть не плюнул. Я тогда ему чуть всю рожу не расквасил, да мужики удержали! – зло произнёс он.

– Не переживай, Жора! Мы этого Стряпчего в оборот взяли, обязательно дожмём! Это пока в нём геройство играет, а когда поймёт, что жизнь одна и скоро закончится – забегает как миленький! В ногах станет валяться, плакать будет. Сдаст всех с потрохами, – попробовал успокоить меня Бодунов.

– Да я и не переживаю. Знаю, что справитесь. Просто времени мало, – произнёс я.

– Полагаешь, если это покушение не удалось, будут другие? – нахмурился Бахматов.

Я пожал плечами.

– Всё может быть. Я этого не исключаю.

– Стряпчий тебе успел что-то сказать? – без особой надежды спросил Лёня.

– Самую малость. Заказал меня некий Афанасий. Кто таков и с какой стати на меня так взъярился – не в курсе. Лично мне его имя ничего не говорит, не удивлюсь, если на самом деле это какой-нибудь Вася, Петя или Фердинанд.

Парни хмыкнули. Шутка про Фердинанда им, как говорила когда-то моя дочка Даша – зашла. Лично я дорого бы отдал, чтобы посмотреть на этого урода.

– Он из дружков Стряпчего? – продолжил выпытывать Леонид.

– Нет. Со Стряпчим они не знакомы.

– Да, но как тогда этот Афанасий нашёл Стряпчего? Объявление в газету дал что ли? – хмыкнул Бодунов.

– Обошлись и без вмешательства прессы. На Стряпчего его навёл Чухонец, а уж как Афанасий и Чухонец связаны – для меня это пока такая же тайна, как и для вас.

– Значит, Чухонец… – протянул Бодунов и на какое-то время замолчал.